Византийское название города, по-турецки «Константиния», продолжало использоваться наряду с новым, Стамбул[14], происходящим от «Исламбул», «наполненный исламом». Название Стамбул было принято в качестве официального только в 1930 году, и этот переход увековечен в популярной турецкой песне.
Взятие Константинополя османами повергло в ужас христианский Запад, опасавшийся еще более агрессивных завоеваний. Папа делал попытки поднять армии крестоносцев, чтобы вернуть город христианскому миру. Хотя, как и прежде, они не приводили к созданию единого фронта против османов, но всегда принимались во внимание султаном Мехмедом при выработке политического курса. Его успехи имели серьезные последствия для морских экономик Запада. Османский контроль над Босфором вбил клин в стратегическую и торговую зону, состоявшую из Черного, Эгейского и Средиземного морей, и сделал доступными дня османов обширные ресурсы. Как прежде Константинополь, новая столица империи Мехмеда нуждалась в продовольствии и материалах для обеспечения процветающей и энергичной общины: многое из того, в чем нуждался город, поступало из черноморского бассейна.
Для генуэзских и венецианских колоний, чья экономика всецело зависела от черноморской торговли, перспектива была безрадостной. В том же году, когда пал Константинополь, Мехмед послал флот из 56 кораблей «показаться» в Черном море. Не сумев взять генуэзскую крепость Белгород-Днестровский (Четатя-Албэ) в устье Днепра, османские корабли пошли в Крым, где при поддержке Хаджи Гирея, крымского татарского хана, потревожили генуэзский аванпост в Кафе; те согласились платить ежегодную дань, чтобы сохранить некоторую независимость, хотя бы на время. Потеряв контроль над крупными торговыми путями, по которым из бассейна Черного моря везли зерно для снабжения города-государства, венецианцы были рады заключить в том же году договор с Мехмедом. По этому договору им разрешалось торговать в Стамбуле при условии уплаты таможенных пошлин, а также сохранить там колонию.
Совместные османо-татарские действия против генуэзцев были предшественниками их будущих близких, но зачастую непростых отношений. Татарская династия Гирея, правившая Крымом до его завоевания Российской империей в конце XVIII века, появилась в XV веке, провозгласив свою независимость от татар Золотой Орды, которые контролировали западную часть Монгольской империи, созданной Чингисханом, и была призвана занять особое место в османской истории. Гирей возводил свою генеалогию к Чингисхану и поэтому мог претендовать на что-то вроде политической законности, о которой османы могли только мечтать: высокое положение татар в неофициальной иерархии центрально-азиатских династий давало им небывалый авторитет среди мусульманских государств и приносило немало беспокойства османам.