Отлёживался Найденов в палатке три
дня. Потом его как-то сразу отпустило. Зверский аппетит прорезался
– наесться он никак не мог. Сам себя даже останавливал – если
сейчас он все консервы прикончит, то чем в дороге питаться будет?
Топором червей из земли извлекать и кушать их? Нет уж – такого
удовольствия ему не надо…
Только на четвертый день, если от
места прошлой встречи с жучками считать, вышел штаб-лекарь на
поляну, где семейство Дедушки проживало.
Тишина.
Полнейшая.
Ни детских криков.
Ни бабьих разговоров.
Ничего нигде не стукнет, не
брякнет.
Домашняя скотина голоса не
подает.
Беда. Сюда тоже Зов дошёл. Оцепенели
люди в поселении, а затем зашагали, зашагали в сторону проклятущих
чёрных шаров.
Найденов всё поселение обошёл – дома
брошены, пусты.
Что делать?
Куда дальше идти?
Здесь остаться?
Что он тут один делать будет?
Тут парню выпить захотелось. Сильно.
До зубовного скрежета.
Никогда Алексей за собой такого не
замечал, а тут – раз и на тебе…
Оглушить себя хоть чем-то ему
требовалось.
Забыться хоть на краткое время.
Нырнуть в темноту из этого мира.
Глава 39 Погреб
Найденов стоял перед домом семьи
Дедушки. Не слышно сейчас в нём было гомона трёх жен старика, шума,
который издавали дети…
В остальных домах поселения чужие для
Алексея люди раньше жили, а Дедушка для него свой. Не родственник,
конечно, но близкий человек.
Дедушка бы не обиделся, если Алексей
в его доме остановится. Переночует, подхарчится и что ему требуется
возьмет. Между своими – какие могут быть счёты.
Найденов вошёл в дом – всё на своих
местах, ничего не разбросано. Пыль даже ещё не успела накопиться.
Не так давно жилище покинуто…
Перво-наперво Алексей напился.
Водичка была вкусная, свеженькая. В доме Дедушки было заведено в
ёмкости с водой серебряные монетки класть. Так вода дольше не
застаивалась. Тут только надо было осторожным быть – вместе с водой
монетку не проглотить. Штаб-лекарь такой обычай старика знал и
денежкой не подавился. Впрочем, не только Дедушка так делал – в
половине семей на Зеленой так поступали.
У Найденова, как он про это вспомнил,
сердце даже защемило. Сейчас уже никто в своих жилищах воды не
пьет, монетками подавиться не опасается. Все к чёрным шарам
ушли…
Так, поесть сначала или переодеться?
Та одежда, что Алексею в корабле на время карантина была выдана,
уже в негодность пришла. Одно дело в каюте находиться, другое – по
пустошам шарашиться, на голой земле ночевать и сквозь заросли
пробираться. Каждая веточка местных деревьев, каждый сучок на кусте
норовил путника зацепить, клок из его одежды вырвать и на себе
оставить. Обувь он менять не будет. Она больно уж удобная и
прочная. Ноги в ней всю дорогу были в сухости и тепле.