Лето всегда приносит с собой надежду и окрыляет, как Новый год или день рождения, однако с Вовкой пока ничего обнадеживающего не происходило. В конце мая психотерапия у хорошего и дорогого дядьки Сапожникова закончилась и тут же продемонстрировала свой дефолт. В первых числах июня у мусорного ведра скромно, немного стесняясь пока, начали выстраиваться пустые пивные бутылки, и это тоже давало мне повод реже появляться дома. Что делать дальше, я пока не придумала и закапывала голову в песок старым способом: в отсутствие ребенка работа – есть свет.
В приемнике, к моей радости, продолжала существовать наша стойкая компания под названиями «среда», «суббота» или «воскресенье», куда входил основной костяк. К нашей компании быстро присоединились Славка и Костя. Они оказались полной противоположностью друг друга. Славка был руки, и в больнице быстро сложилось мнение, что у него на столе не страшно протрепанить и собственную голову, если что. Костян же очень продуктивно работал мозгами. Выяснилось, что у обоих и отцы, и деды служили военными врачами, но эта тема была табу, и «братаны» не любили говорить ни о себе, ни о родителях, ни о Чечне. Впрочем, никто после Чечни не рассказывал ничего романтичного и вдохновляющего, а точнее, обычно вообще ничего не воспоминал. Костя оказался стойко и необратимо женат и уже имел двух детей. Славкино личное дело являлось предметом бешеного интереса всей женской половины немаленького больничного коллектива. Совершенно ясно, что он был не женат, но что там, в анамнезе, – никто не знал. Интрига оказалась удушающей. Этот огромный жилистый черт с цыганским хвостиком под колпаком не давал покоя всем дамам нашего королевства.
В очередную субботу мы с моей неизменной Люсиндой пили в сестринской утренний чай, пользуясь быстро ускользающей тишиной. К нам спустились девочки из оперблока. Последние несколько недель тема для болтовни была практически одна и та же – доктор Вячеслав Сухарев, нейрохирург.
– Девочки! Это вообще! Словами не передать. Перчатки ему надеваю, а руки такие! О-о-о! Такие, прямо мурашки по спине. Потом стоим за столом, а он как глаза на меня поднимет – я ничего не слышу прямо, стою как дура, пока не рявкнет. Ой, девочки! Отдалась бы не глядя, если б только намекнул.
Слушать это по десятому разу уже не хватало терпения, и я таки вступила в дебаты: