Наяр
Я поцеловал заметно капризничающую жену и развернул крылья, уже
понимая, что маленький утренний каприз к концу дня превратится в
большой вечерний. У меня нет иллюзий на этот счет: глупо надеяться,
что буря сама собой рассосется. Да, она может исчезнуть, так
бывает. Но обычно буря собирается, концентрируется и случается.
Таков Порядок.
Задержаться всё же не мог. Сегодня назначен общий сбор, на
который я обязан явиться. Что ж. Вечером я буду готов, а пока время
сосредоточиться на деле.
К Высокой Ветке, нашему скрытому убежищу, построенному еще
древними, сегодня прилетели всеведущие. Как скорпионья крепость
встроена в скалу, так Высокая Ветка встроена в гору, только
замаскирована гораздо лучше — настолько хорошо, что за несколько
сотен лет ее не обнаружили.
Ныряю в еле заметное отверстие в скале, напоминающее
естественное, и несколько секунд лечу по нему вниз. Требуется
внимательность: разворот моих крыльев около двух метров, отверстие
шире буквально на ладонь. Я стараюсь пролетететь так, чтобы ни разу
не чиркнуть крыльями по острым граням камней. Ничего особенного,
спортивный интерес, игра, в которую я позволяю себе сыграть. На эти
секунды я становлюсь слепым — Вороны не видят в темноте.
Темнота. Свет.
«Есть! Ни разу не чиркнул!» — мысленно улыбаюсь, довольный
собой.
Миную пещеру, оказываясь в огромном зале. Рядом со мной парят
такие же как я. Сверху вижу фигуры уже прилетевших, и пикирую к
ним.
В этот морозный зимний день старый высокий зал, пахнущий влажным
камнем и тленом, наполняется черными фигурами в одинаковых черных
мундирах. Шелест черных крыльев превращается в тихие шаги. Мы не
разговариваем друг с другом вслух, это не принято: собрание
всеведущих максимально засекречено, потому в воздух не вылетит ни
слова.
Катя однажды поделилась со мной человеческой поговоркой: «Слово
не воробей, вылетит — не поймаешь». Не сказал бы, что поймать
воробья — большая проблема, но смысл верен: мало кто может
прочитать мысли, но слишком многие могут услышать выпавшие изо рта
слова. Поэтому мы не роняем их зря.
Накрыв непроницаемой тьмой свои мысли и чувства, я прямо стоял
среди таких же как я. Чувствует ли всеведущий себя в безопасности
среди своих? Отнюдь. Как другим родам неуютно рядом с нами, так и
нам не особенно уютно с такими как мы. А кому будет комфортно около
того, кто может залезть тебе в голову и отдать приказ? Потому, мы —
я говорю о всеведущих — любим другие роды или простых Воронов, и
предпочитаем их общество. Вслух, конечно, в этом никто не
признается. Но, как бы ни было парадоксально, это правда.