– Ну не шути, скажи серьезно, –
душевно попросила она.
– Желание может и было, но охоты
никакой. Просто любое мочилово после этого первого раза всегда
выглядело бы бледно и… мелкотравчато, – он все же подобрал как
будто нужное слово.
– А что же такого особенного было в
первый раз?
– Представляешь, я чтобы подобраться
к ним на этом пустыре, купил велосипед, разноцветную ветровку и
красную бейсболку. Ехал мимо вроде какого стороннего лоха. Они
действительно меня не узнали и подпустили совсем близко, но я
совсем не рассчитал, что мчаться по колдобинам и стрелять не самое
выигрышное дело. Поэтому все было по дурацки и дилетантски. Но не
это главное. Главное, что я просто почувствовал, что способен на
такое. Что могу абсолютно все на свете, что мне все по плечу.
Поэтому и нужда в чем-то похожем для меня навсегда отпала, зачем в
чем-то утверждаться, ведь я и так во всем утвердился.
– А этот портрет, что ты нарисовал?
Это твой враг?
– Для меня враг тот, кто снимает со
стены винтовку и идет узнавать, по какой дороге я возвращаюсь
домой. Если он этого не делает, то какой он враг, просто мелкий
пакостник и только.
– А если все откроется и тебя
посадят?
– Ну отсижу пять-десять лет и выйду,
делов-то?
– А Хазин или Николай Григорьич
знают?
– Знают, что у меня была какая-то
разборка с пистолетами в Москве, но без подробностей. Главное
преимущество жизни в России – это ее вольность. Всем, по большому
счету наплевать на закон, если ты что-то делаешь по справедливости,
ну и ладно – делай. А если еще и удача на твоей стороне, то и
совсем супер.
– Хороша удача: две пулевых раны и
сломанные кости.
– Ничего не поделаешь – издержки бандитской профессии. – Он
совсем весело чмокнул ее в щеку. Отсутствие заполошного бабского
нытья было вторым великим достоинством Веры.