– О чем вы? – смутился Рекс.
– У меня один глаз, но я многое вижу. Жду тебя завтра… м-м-м… вечером… у себя для получения дополнительных инструкций.
– Я буду.
– Куда ж ты денешься?
Гир Торон еще раз поздравил юбиляра, пожелал всем приятного вечера и ушел.
Рекс же решил не терять понапрасну времени, подхватил официантку и направился на второй этаж «Серебряной чаши», где всегда имелись уютные номера для подобных случаев.
Пианино им вслед зазвучало веселей и задорней. «Хорошо, – подумал Рекс, – что мы не поддались на новое веяние из Велетрии, механическое пианино, оно не так поддерживает нужную атмосферу, как живой музыкант». Ему вторили скрипка, гитара и флейта, деревянный пол бара застонал под ногами пустившихся в пляс гостей.
Развязывая шнуровку рубахи на нежной груди девушки, краем уха Рекс Карн услышал, как внизу затянули пьяные песни древних хотских охотников. Он усмехнулся. Вечеринка удалась.
Велетриец Леоний Лайарон осторожно укрепил мачту на модели парусного судна, соединил миниатюрные канаты и, сверившись с чертежом, удовлетворенно кивнул.
Готово.
Смахнув пот со лба, он подошел к окну избушки, служившей ему и мастерской, и лабораторией.
За окном выли волны, врезаясь в могучие скалы и разбиваясь на тысячи брызг. Отдельные брызги долетали до стекла, уныло стекая вниз и стремясь побыстрее вернуться в океан.
Раздался скрип двери и нежный голос любимой женщины.
– Последнее время ты каждый вечер пропадаешь здесь, – произнесла она.
Леоний обернулся. Дера Сивия была потрясающей красоты хоткой с длинными темными волосами, округлыми женственными формами, милыми чертами лица и огромными влажными карими глазами, в которых сейчас светилась тревога.
Велетриец улыбнулся, подошел и обнял жену:
– Я беспокоюсь, любимая. Вчера разговаривал с Грагом…
– Это тот хмурый парень, которого ты просил отвести твой доклад в Царскую Академию?
– Да, но хотские ученые молчат. Впрочем, было бы странно, если бы они прислушались к бывшему ученому-велетрийцу.
– А письмо, которое ты направил в Академию Паламина?
– О, оттуда никакой реакции уже четыре месяца. Велетрийцам мои размышления тоже не нужны.
– Глупцы. – Дера стукнула кулачком по столу.
– Я думаю, правильно ли мы поступаем, любимая, начиная такую опасную игру с двумя державами? Если они решат взяться за нас… как же дети?