Пьер БУАСТ, французский философ
Слово «дипломатия» пришло к нам из французского языка. Если внимательно в него вчитаться, то становится очевидно: оно происходит не от слов «мат» или «лом», а от слова «диплом», которое пришло к французам из греческого языка. У них, у греков, «diploma» означает документ, сложенный вдвое. Обменялись люди документами, сложенными вдвое, – вот тебе и дипломатический акт случился.
Зачем вообще эта самая дипломатия нужна? Да затем, что государств в мире ужас как много! И у каждого, замечу, свои собственные интересы.
Представим себе невероятное: политиков всего мира судьба земли интересует больше, нежели интересы их собственных стран. Тогда ведь и дипломатия никакая не нужна была бы: если бы не было необходимости защищать интересы собственных государств, люди бы легко могли договориться.
Но такого всеобщего счастья случиться не может: во все времена политик в первую очередь занимается интересами собственной страны. Можно долго спорить о том, хорошо это или плохо, однако нельзя не признать, что это – так. Ведь не только политики, но мы все воспитаны с пониманием того, что Родина – это наша страна, а мир – он ведь нам не Родина, поэтому он ничей.
Если вдруг начать говорить языком совсем непарламентским, то можно будут сказать так: дипломатия – это стремление обмануть другое государство таким образом, чтобы, с одной стороны, были соблюдены все приличия, а с другой – чтобы твоему государству было хорошо.
Дипломат видит мир как бы через призму интересов собственного государства – работа у него, у дипломата, такая. А главный из этих интересов – сохранение суверенитета, то есть независимости и самостоятельности.
Само слово «суверенитет» ввел в обиход французский юрист и философ Жан Боден. Случилось это лишь в XVI веке, а до этого, замечу, – то есть большую часть своей истории – люди как-то прекрасно обходились безо всякого суверенитета. Поначалу слово это вообще не имело никакого политического смысла, а означало лишь абсолютную власть сюзерена. (Напомню: сюзерен – это такой феодал, который властвовал над вассалами.) Однако постепенно все как-то прониклись мыслью, что нет в жизни страны ничего более важного, чем ее суверенитет.
Двадцать веков – только в новое время – бились дипломаты всех государств за суверенитет своих стран, чтобы в начале XXI века случился экономический кризис, который доказал, что, по сути, никакой независимости нет ни у одного, даже очень сильно развитого государства.