При взгляде на ее вечную красоту комбинезоны прервали свою плодородную лексику и замерли. Свитки чертежей захотели убежать и порезвиться с ветром, а деревянный циркуль потерял свой треугольный боевой вид и прилег набок.
Это кто: Клара Лучко? А где же шляпа? Они толклись вокруг Ирины Владимировны с растерянным видом:
– Вы, женщина, мадам, сударыня, нимфа, идите прямо в мэрию. А нам приказали, мы… здесь пройдет новая газовая трасса вон к тому объекту!
В прихожей Ирина Владимировна увидела кого-то с очень веселым лицом, вдруг вставленным в рамку вместе с малиновым платьем. Так это же я в зеркале! Она позвонила сыну: «Иду в мэрию отстаивать могилу Машки». – «Ты с ума сошла, я потом не наскребу тебе на лечение, это же чиновники, мама, тебе не стыдно… своей маниловщины?!» Муж в это время гостил у брата на Клязьме.
– Я ордена надену, понял! Ордена и медали…
Сын долго молчал, потом вздохнул и сказал:
– Тебя не переубедишь! Ну, с Богом!
Нусоседи удивились: «Зачем тебе этот революционный цвет платья?»
– А я ведь никогда не спрашиваю, почему вы такие серые! (В серых костюмах.)
Впервые она засмотрелась на рекламу Мосчто-тотам-банка: банкир в шлеме, на коне поражает перепончатокрылого конкурента. «Хорошо бы силы появились, хорошо бы, чтоб их кто-то дал!» – пронеслось в голове. Вдруг к ней подошел сумасшедший и стал уверять, что Александр Сергеевич Пушкин, да и Лермонтов тоже… унижают его своим «мы». Кто это «мы»?
– Они и меня включают, а я так не думаю! Скажите: какое они имели право писать стихи от моего имени! Мы!
– Вы совершенно правы, – ответила она и пошла дальше.
Он догнал ее.
– Так, значит, не имели они права писать «мы»?!
– Они имели право так писать, а вы имеете право их критиковать. Все.
Перед выборами фильтр, отцеживающий посетителей, работал в мэрии не так тщательно. Представьте: идет Ирина Владимировна в малиновом платье, с сумкой цвета металлик и с короной из косы. Конечно, ее приняли бы и не только в предвыборное время (если б не по вопросу собачьей могилы). Правда, и сейчас ее принял не сам Лужков, а один из замов, но мы не скажем кто (а то вдруг ему попадет!).
Ирина Владимировна сказала себе: «Если не отстою могилу Машки, уедем жить в Америку!»
В кабинете висели картины: Шагал, Моранди и Филонов… Зять у нее был художник, и кое-что она понимала в этом. Ловко составлено! Такое же впечатление производил и чиновник – ловкости и современности.