Проснулась рывком, с навязчивым ощущением нереальности. Так умом
недолго тронуться, ничего не зная о себе и наблюдая за жизнью
другого человека собственными глазами. Но отчего-то я четко знала,
что настоящая я тут, в этом теле. Тогда, как незнакомка из снов –
совершенно посторонняя дама. Может, я потому и не помню ничего о
себе, что это как бы один сон внутри другого? Мало ли, чего только
не бывает на свете?
Для наглядности ущипнула себя за руку – кожа тут же покраснела.
Значит, не сплю. Да и какой же это сон, если желудок урчит от
голода? Нет, пока лучше не думать о снах, иначе точно свихнусь, а
мне этого, ой, как не хочется.
На этот раз мое пробуждение не осталось незамеченным. Не прошло
и пяти минут, как в палату зашла медсестра с градусником, а следом
и Марья Кузьминична притащила поднос с больничной едой. Жиденький
супчик на курином бульоне пришелся кстати. Управилась я быстро,
только успевала ложку ко рту подносить. Затем санитарка принесла
тазик для омовений и простынь вместо полотенца. С удовольствием
привела себя в порядок, после чего приняла лекарства и вновь
провалилась в сон со странными сновидениями, которые развеялись при
пробуждении.
Утром после обхода и плотного завтрака меня выписали, потому что
физических недомоганий доктор Гельберг не обнаружил. В дальнейшем
Эдуард Францевич велел заглянуть к нему через недельку на осмотр,
или же сразу обращаться, если возникнут жалобы. С возвращением
памяти посоветовал не спешить. Рекомендовал окунуться в привычную
атмосферу, побыть с семьей, друзьями. Только вот родным домом, как
оказалось, последние три года была гимназия.
Встретить меня приехал Демид Иванович. Он же и рассказал, что
прибыла я из глухой деревушки Демьяново, расположенной в семидесяти
верстах от Воронежа. Единственная дочь помещика Молчанова, который
скончался незадолго до того, как я появилась на пороге гимназии.
Собственно, мое состояние – та самая деревушка в семь дворов, да
тридцать пять крестьянских душ, о которых надлежало заботиться.
Информацию я восприняла отстраненно и даже равнодушно. Глухая
деревня, крестьяне, что с ними делать? Справлялись же без меня три
года? Значит, и дальше проживут. Тут бы с собственными проблемами
разобраться. Начиная с того, что, оказывается, я опасный для
общества человек. Не зря медсестры шарахались, страшась лишний раз
ко мне прикоснуться. Вчера под воздействием сонных капель не успела
поразмыслить, как так вышло, что я увидела, с кем доктор беседовал
перед обходом. Причина выяснилась утром, когда директор гимназии
доставил новую форму взамен испорченной.