– Будем смотреть правде в глаза, Илья Петрович! Вы – сумасшедший. И это – ваш единственный шанс попасть не в камеру смертников, а в санаторий для психов. Держитесь этой линии, колитесь охотно и весело – тогда вам ничто не грозит.
Осветитель покосился на него снизу вверх, но промолчал.
– Я ведь вас и поймал так просто, только потому что вы псих, – втолковывал Савватеев, – Конечно, можно было дождаться результатов графологической экспертизы, но я, знаете, привык работать быстро!
Следователь оглянулся на Щедринского.
– Альберт Витальевич простит меня за маленький наезд. Ведь правда, Альберт Витальевич, вы не сердитесь?
Щедринский поспешно закивал. Савватеев улыбнулся ему поощрительно.
– Вы действительно не могли видеть того, что происходило в подвале, потому что близко к нему не подходили, – сказал он. – А вот вы, гражданин Зимин, не только подходили, но и внутрь лазили! И не один раз! В связи с этим у меня к вам деликатный вопрос: Илья Петрович, а где тела?
Следователь навис над Ильей, как скала, готовая обрушиться на голову. Все, кто был в студии, тоже пристально смотрели на бывшего, теперь уже каждому ясно, что бывшего осветителя. Игорь Сергеевич, как истинный телеоператор, на всякий случай незаметно нажал на камере кнопку записи.
– Так я вас слушаю, – пророкотал Савватеев.
– Ну… вы же читали дневник, – Илья казался довольно спокойным, – Оно их поглотило…
– Оно! – с досадой повторил следователь.
Он жестом согнал со стула Щедринского и уселся напротив Ильи.
– Конечно, это дело не мое, с психами разбирается судебная медицина, – Савватеев сочувственно развел руками, – Но, если хотите, я не хуже любого Фрейда могу объяснить вам, откуда взялось это ваше «Оно»…
Илья недоверчиво скривился.
– Нет, кроме шуток! – заверил его следователь. – Я ведь со всеми вами уже познакомился, узнал о каждом много интересного… – он приятно улыбнулся Щедринскому, отчего тот вдруг снова почувствовал беспокойство. – Но ваша, Илья Петрович, биография – самая интересная. Просто-таки готовая история болезни. Год назад, в Египте, вы пострадали при взрыве – получили сильную контузию. Кроме того, у вас была травма глаз, а именно – поражение сетчатки. Я ничего не перепутал?
Зимин безразлично пожал плечами. Остальные закивали, подтверждая.
– Так вот, при поражении сетчатки, – продолжал Савватеев, – человек иногда видит то, чего нет. В глазу у него – большое слепое пятно. В сумерки оно кажется черным, его легко принять, например, за человека, медведя, слона или вообще – за бесформенное чудище, которое ползает где-то рядом, но никак не дает себя разглядеть. А много ли надо контуженному? Один раз померещится, а испуг – на всю жизнь! Вот вам и «Оно»!