Черт, опять меня куда-то не туда
повело. Вернемся к нашим баранам. Точнее, к странностям, с которыми
я сталкиваюсь на каждом шагу. Раз — странное семейство начинающих
воришек, с больной матерью.
Два — драка в первый день моего
попадания в тело студента. Три — неожиданная встреча с тем же самым
драчуном в доме семейства Рыжовых. Четыре — этот самый товарищ
оказывается не просто тем, кому я набил морду, но еще и массажистом
тяжело больной матушки незадачливых воришек, да еще и помощником
(наводчиком? сообщником?) доктора-мошенника.
Пять — разговор с Сидором Кузьмичом.
Причем дважды. Один раз по моей инициативе, когда меня колбасило из
стороны в сторону и я вообразил себя спасителем, а не спасателем,
каковым являюсь. Другой — перед рейдом, по мичманской инициативе.
Последний разговор оставил много вопросов вместо ответов, которые я
должен был получить, с точки зрения Сидора Кузьмича.
А если предположить, что в центре
всего непонятного и странного, что произошло со мной в первые дни
попаданства, стоит именно Прутков? Естественно, не как мистическая
сущность, которая перенесла меня сюда за каким-то лешим. А просто
как… ну, не знаю… паук, дергающий за ниточки? Центральная фигура,
которая все знает? Тайный агент советской милиции?
Над этой идеей я немного
поразмыслил. Если Сидор Кузьмич — внедренный мент, предупредить
меня о необходимости не вмешиваться он мог либо по своей
инициативе, либо по приказу начальства, которое одобрило план этого
самого внедрения. Куда? В курортную мафию? Но тогда при чем тут
доктор?
Вот и цифра пять вырисовывается.
Точнее, шесть. Почему после моего невинного разговора с Евдокией о
чудо-враче продавщица не вышла на работу? Совпадение, или у нее
действительно случился выходной? Или ей приказали не выходить,
потому что… Почему?
Семь — облава на нудистов. Перед ней
второй разговор с Сидором Кузьмичем и его недвусмысленное
предупреждение не лезть, куда меня не просят, чтобы не поломать
план. Какой план? Поимки нудистов? Доктор-мошенник в числе
поклонников ровного загара? С трудом верится. Тогда от чего меня
так настойчиво отговаривал мичман?
А если все-таки начальник
оэсвэоэдовцев и есть какой-нибудь главарь преступной пляжной
группировки? А что, очень может быть! Тогда и Евдокия легко
вписывается в картину: Кузьмич просто-напросто взял, да и запретил
ей появляться на работе, чтобы не сболтнула чего лишнего дотошному
студенту, который почти снял с крючка несчастное семейство
Рыжовых.