Белозерцеву сделалось неприятно, он сухо пробормотал: «Может быть» и отвернулся от Бориса.
Он позвонил, трижды нажав на любопытный птичий глаз кнопки, дверь мигом, словно его ждали, открылась и на пороге возникла Виолетта. Пахнущая домом, сном, из которого она выплыла лишь недавно, с серыми серьезными глазами, способными приобретать беспощадный стальной цвет, если их хозяйке что-то не нравилось, дохнула на Белозерцева теплом, отчего тому сразу сделалось легче:
– Я знала, что ты придешь! Г-господи, я так тебя ждала… Хотя мы и не договаривались.
– Извини за неурочный визит…
– Что ты, что ты, – Виолетта прижалась к Белозерцеву и неожиданно всхлипнула.
– Ах, Вика, – пробормотал Белозерцев растроганно, – я заехал просто так, ненадолго…
– Нет, ты заехал не просто так, – произнесла Виолетта мягко, укоряюще, – ты соскучился по мне.
– Соскучился, – признался Белозерцев. – Что-то я места себе не нахожу, что-то… в атмосфере что-то происходит, в общем, – он повертел в воздухе ладонью с растопыренными пальцами, какие-то изменения, токи, электрические разряды, реакции – не знаю что…
– Мне плохо без тебя, – пожаловалась Вика. – Мне всегда без тебя бывает плохо.
– И мне без тебя, – сказал Белозерцев, подумав, что Вика как-то отзовется на эти слова, произнесет что-нибудь, но Виолетта ничего не сказала, прижалась к Белозерцеву.
Тот неожиданно взглянул на себя со стороны, подумав как о ком-то постороннем, в третьем лице, и горло ему стиснула жалость.
– Мне плохо без тебя, – повторила Виолетта.
– Нас сейчас преследовала чужая машина, – проговорил Белозерцев. Голос у него дрогнул, сделался тонким. – Похоже, на меня кто-то наезжает.
Виолетта прижалась к Белозерцеву теснее, затем откинулась от него с молитвенно-испуганным видом.
– Ты что сказал?
– На меня кто-то наезжает.
– Спаси и сохрани! – Виолетта сложила пальцы в щепоть, чтобы перекрестить Белозерцева, но, увидев потемневшие от недовольства его глаза – Белозерцев был неверующим, – отвела щепоть в сторону, сунула руку за спину. – Извини, – сказала она, – спаси и сохрани, в общем!
Лицо у нее побледнело, кожа сделалась прозрачной и особенно нежной, эта реакция Виолетты тронула Белозерцева, он легонько коснулся пальцами Викиной щеки, улыбнулся виновато:
– Здравствуй!
– Здравствуй, – тихим эхом отозвалась Виолетта.