Быстро стемнело, и лица пленных, построенных в отдалении, приобрели в отблесках костра какой-то мученический оттенок. Я уже в полной мере согрелся и успокоился, чтобы начать допрос. Присев на подтащенное красными казаками брёвенце у костра, и накинув бурку на плечи, я закурил папиросу.
– Кто старшой?
Повисла тишина. Всхрапнула лошадь. Плеснула рыбина в заводи.
– Ну, я, – подал голос казак в чине старшего вахмистра. На вид – лет двадцать пять, чуб всклокочен, губа подёргивается. Но выпрямленная шея и взгляд исподлобья показывали, что он вполне контролирует свой страх.
– Давно с фронта?
– Уж полгода.
– Я смотрю, до креста дослужился. За какие заслуги?
– В Польше, во время атаки зарубил шашкой 14 пехотинцев и пулеметчика. Представлен к награде в девятьсот шестнадцатом.
Я хмыкнул, выпуская дым из уголка рта.
– Как я гляжу, навыки не растерял… Почто в Занюховской резню давеча устроили?
– Пусть бы не замали! – подал голос самый юный. – Мы к Корнилову пробивались, задерживаться не было плана, только провиантом запастись хотели.
– Их было вчетверо больше, – продолжил вахмистр как-то виновато.
– Да уж… Вчетверо. И потому вы всех положили.
Пленные молчали. Видно было, что супротив сего аргумента им нечего противопоставить.
– В бою это было, – подал голос ещё один казак. – Стало быть, не резня это.
– Логично. Ладно, отведите их греться, а со старшим я ишшо поговорю.
Ощущение опасности возникло где-то в затылке. Пленные? Вряд ли. Я осторожно осмотрелся. Сзади, чуть поодаль стоял Ящурман, наблюдая за происходящим. Заметив, что я уловил го взгляд, он деловито отошёл к другому костру и принялся разбирать бумаги в полевой сумке. Донос строчить будет?
– Садись к огню, – кивнул я вахмистру.
– Товарищ… – начал было караульный.
– Отдыхай. От меня не сбежит, – прервал я его.
Тот кивнул и удалился к группе казаков, приводящих в порядок оружие и сбрую на лошадях.
Вахмистр присел ближе, однако по игре мускулов на лице было видно, что он отнюдь не расслабился. Я угостил его табаком, однако и это, как мне показалось, не помогло расположить его ко мне. Курить со связанными руками, действительно, сомнительное удовольствие.
– Отчего новой власти противишься? – тихо спросил я.
– Ваше благоро… – осёкся вахмистр. – Товарищ, не надо агитировать. Что мне хорошего ваша власть сделала?