О готовке не могло быть и речи, поэтому
удовлетворились сухими пайками, в запаянных фольгинированных
пакетах, и банками армейской тушенки, коробка которой нашлась
ранее в одной из палаток. Вытащив из кучи вещей
армейский штык-нож, Буль ловко загнал лезвие в жестяную крышку
своей консервы, моментально взрезал донышко банки по кругу
и тут же принялся выковыривать мясо, с шумным
сопением запихивая его в рот. Он был настолько занят этим
занятием, что не заметил, как Штык нахмурился, перевел
взгляд на, грустно разглядывающего свой продуктовый набор,
Хомяка, встал и подошел к торопливому «ефрейтору».
— Ты что же, Буль, никогда не слышал
поговорку «сам погибай, а товарища выручай»? — спросил
Штык самым строгим своим голосом.
Буль замер, похлопал бессмысленно глазами и поднял голову.
Изо рта у него торчал кусочек тушеного мяса.
— Твой верный боевой друг, Хомяк, того и гляди умрет
с голоду, а ты жрешь как тюлень в зоопарке!
— рявкнул Штык, пристально разглядывая провинившегося «бойца».
— Встать!
Буль громко икнул, выронил банку, поднялся и замер
в полный рост, боясь даже вздохнуть.
— Что ты должен был сделать в первую очередь?
— грозно спросил Штык, нависая над «ефрейтором».
— Накормить моего боевого товарища, Хомяка? — робко
предположил Буль, старательно вытягиваясь в строевой
стойке.
— Нет! Сперва ты должен был позаботиться о своем
командире, — веско сказал Штык, чеканя каждое слово.
— Да не просто открыть банку тушенки, а накрыть
культурно стол. Вон там стол стоит. А ну неси сюда.
Бегом, марш!
Буль рванул с места как спринтер. Штык перевел взгляд
на Хомяка. Тот поспешно вскочил и, не задавая лишних
вопросов, принялся неумело потрошить сухой паек.
Еще через десять минут Штык, небрежно развалясь
на брезентовом стульчике за настоящим столом, задумчиво
жевал галеты с тушенкой, рассеянно разглядывая загон,
по которому теперь бродило все его безумное человеческое
стадо. Стадо, по идее, надо было кормить и поить. Как это
сделать в сложившихся условиях, было совершенно непонятно.
Хомяк постелил на земле какую-то тряпку. На ней Буль
расставил открытые банки с тушенкой и разложил
содержимое, сухих пайков. Оба «бойца» сидели на земле и,
с глубокомысленным видом, поглощали нехитрый обед.
— Вот что, пацаны, — сказал, наконец, Штык.
— Думаю: уходить нам отсюда придется. Сейчас постреляем
немного, соберемся, как следует, да попробуем найти дорогу.
Не может быть, чтоб такая толпа народу не оставила
следов, ведущих от лагеря к Периметру. Лучше постараться
найти помощь до вечера, чем сидеть здесь остаток дня, ночь,
а потом еще неизвестно сколько. Пока хватятся, пока
найдут...