Госпиталь был переполнен ранеными, дежурившими сотрудниками органов внутренних дел всех сторон и всех званий. Врачи не справлялись, поступавшие умирали ежечасно. Просто уходили. Остановить процесс не удавалось, как не удавалось и найти причину происходившего.
Устало он упал на кресло, обреченно глядя на экран. Пиликнул мессенджер телефона. Незнакомый номер. Открыл и вздрогнул.
«Здравствуй, дорогая. Я не рад».
«Хочешь ли знать, что вам делать?»
Очень знакомо. Стиль тот же: никаких приветствий и сразу загадки. Маричка, чернокожая заноза. Как он мог ее в себя впустить, разрешить подойти ей так близко?
Даже когда (уже после, читая досье негритянки, выуженное из толстенного личного дела) Антон вынужден был самому себе признаться, что он был лишь ступенью, он все еще в это не верил. Просто удобная дверца в дом к их семье или даже — к Ладону.
Девица была одержима странной идеей стать полноценным драконом. Рожденная с четвертью древней крови многие годы она посвятила лишь решению этого своего софизма² .
Всегда безуспешно. Только рядом с Ладоном она вдруг смогла ощутить себя совсем немного, но драконессой. Может, это и была ее «любовь?» Ладон никогда не обманывал женщин, себя не обещал им — никому и никогда. Для него и Маричка была лишь приключением. Разнообразием, как экзотическая птичка.
А еще он узнал ее имя. Настоящее имя потомка дракона всегда очень ценный трофей. Дракон может позвать — и она подчинится. Всецело. Об этом знал только Антон.
Как же странно. Она всегда шла по головам, не жалея живых, не сомневаясь ни минуты, а тут словно кукла, слепа и послушна тому, кто рожден быть драконом.
И все же хочет ли знать он? И зачем? Она никогда не делала предложений просто так, Антон отлично все помнил. И цена, должно быть, непомерна. Он врач. Он обязан спасать. Тех неугодных людишек, что пошли войной на его мир, соблазнившись причастностью к силе настоящих азеркинов? Ох, Антон, ты темнеешь.
Как там говорил о ней Ладон: «Я пытался ее разуверить в желаниях. Что толку? Это все равно, что убеждать безногого в том, что можно ползать всю жизнь на руках очень быстро и притом экономить на зимних ботинках. Безумство».
Антон вдруг очнулся. Кабинет был почти пуст, лишь молодая врач из блока интенсива терпеливо ждала его, явно уже на ходу засыпая. Бедняжка.