— Переходим в молчанку, братцы. Да, Ди, твою мигрень я беру на себя, — Лер сосредоточенно осматривал кусты и дорожку к ним, наклоняясь все ниже.
— Не оборачивайся зверем, Лер лишние вопросы публики нам пока ни к чему, — в голосе Клавдия снова зазвучали знакомые начальственные нотки.
— Сумерки нами уже «испачканы». Венди колдует вон.
— Зачистить?
— Пусть смотрят. Не до мелочей сейчас.
Ди присела на корточки у странного тела. Лицо ее было сосредоточенно, ноздри играли, словно у пытавшейся взять след гончей. Опустилась на одно колено, всмотрелась в лицо еще раз, медленно положила палец на точку между его бровей. И покойник ... открыл оба глаза.
— Кто ты? — Клавдий, быстро возникший за спиной девушки, аккуратно подхватил ее за запястье, положив вторую руку на плечо.
— Го-лем, — тело отвечало утробным голосом чревовещателя, не разлепляя губ. Белая радужка мертвых глаз без зрачков и белков мерцала в темноте кустов странным желтым свечением.
— Зачем тут?
— Про-верка... — прогудев тоном треснувшего динамика это немудреное слово, голем словно сломался.
Труп снова дернулся, глаза захлопнулись. По худому телу, одетому в застиранный спортивный костюм, прошла мощная судорога. Секунды — и мертвец начал медленно таять, словно снег под майским дождем.
В следующий момент за спиной задумчиво наблюдавших за этой сценой иных раздались звуки, похожие на аплодисменты. Жиденькие, надо признать, в исполнении единственного зрителя, но хлопал в ладоши он громко и очень искренне.
На щебенчатой площадке у красного УАЗа стояла довольно живописная группа.
Ближе к замершим Клавдию и Ди стоял Лер, он медленно перекатывался с пяток на носки, напряженно сутулясь и сунув руки в карманы форменных штанов. Прямо перед ним стоял тот самый «благодарный зритель».
Весьма колоритная фигура: мужчина средних лет, очень высокий, явно сверх меры упитанный. Круглое загорелое лицо, покрытое глубокими рытвинами морщин и шрамов, неоднократно сломанный нос, бритый светлый затылок, отливающий сединой на солнце, такой же длины щетина на увесистой челюсти.
Глаза были похожи на два крупных голубых фонаря: небесно-голубые, яркие, они, словно два живительных источника, сияли в каменистой пустыне лица. Огромные кряжистые руки, почти черные от северного загара, ритмично выколачивали из воздуха громкие хлопки. Звучало довольно насмешливо. Тем не менее в мимике внезапного гостя читалось искреннее восхищение.