— Паша, мы скрываемся. И все, что я делаю — диктуется лишь
необходимостью выжить. Понимаешь? Мы должны выжить. Ты. Рэм.
Я.
— Но это же… унизительно.
— Возможно. Но это дает шанс.
— И на что ты согласна, чтобы этот самый шанс
появился?
— Паша… Остановись. Мы сейчас до многого договоримся, о
чем потом пожалеем.
— Я презираю тебя за то, что ты способна так пресмыкаться,
— сказал он холодно. — Что ты способна так расстилаться… Вот скажи,
чем ты оплатила то, что лорд Верд взял над нами покровительство?
Правда ли все то, что про нашу мать говорят в академии?
— Не смей! — голос дрогнул.
— А то что? Госпожа экономка Лиззард… Или уже не просто
экономка?
Если местные жители и удивлялись, увидев бегущую по улице
плачущую женщину в изящном синем пальто, то никто ничего не
предпринял, чтобы остановить.
А мне… Мне было все равно. Наверное, не стоило так бурно
реагировать, надо было вспомнить, что Пашка — все-таки подросток и
в этом возрасте хамство и свержение авторитетов — дело, в общем-то,
нормальное и по возрасту положенное. Что дети вообще — и подростки
в особенности — существа безжалостные и хорошо умеющие бить по
самому больному… И это опять-таки норма. Но… было так обидно, так
больно… Ведь, в моей одинокой жизни, мой сын был самым близким
человеком.
Не осталось сил бороться, подстраиваться под
обстоятельства, пытаться выкрутиться в тех хитросплетениях, что
подготовила жизнь. Было больно. И осталась просто
пустота.
Словно в насмешку над моей тоской на меня посматривали
синева неба и яркое солнце, запутавшееся нитями блестящих лучей в
золоте листвы. Я внезапно поняла, что стосковалась по серости
Питера, по низкому небу, тяжелым облакам. Мой город был в отличие
от этого мира настоящим. Там была настоящей я. Там я знала, кто я
такая. Там я знала, как себя вести. Отповедь мерзким «специальным»
голосом — и сын бы угомонился. А в этом мире. Где я прислуга.
Как-то неожиданно для себя я проявила слабость…
Слезы текли и текли, и все никак не могли уняться. Я уже
ругала себя — и чего я расквасилась? Что такого произошло?.. Но
успокоиться никак не могла.
В себя я пришла нескоро. Поняла, что не знаю, где
нахожусь. Какой-то сквер в окружении богатых домов с чугунными
кружевными заборами.
— Вы оставили шляпку и перчатки в кофейне, — раздался
рядом знакомый голос лорда Верда. Недовольный голос.