Последнюю мысль я гоню от себя всеми
силами. Хочется верить, что это какой-то локальный кризис. Что
власти штата и федералы, а если не они, то Пять Империй скоро
наведут порядок, но то же чутьё шепчет: “Нет, старик, вы все в
полной заднице”.
Я убираю в кольцо драгоценные запасы,
разом занимая 60 килограмм. Спешно натягиваю бронежилет, а нож
вешаю на пояс с другой стороны от Анаконды.
Из оружия Говнюк любовно сложил
винтовку и помповый дробовик в чехлах. Бесполезные для меня сейчас,
но жадность не позволяет оставить их.
Странно, что тут нет пулемёта,
реактивного огнемёта и мин. А, нет, поспешил, вот парочка
наступательных гранат М67. Видимо, всё же у него карманы были не
бездонными. Жалованье он получал солидное, но не царское.
На пути к третьей и финальной
остановке мне приходится отбиваться от полудюжины ксаридов.
Помогает то, что они нападают не разом и я замечаю их первым.
Скоротечный и жестокий бой оставляет мёртвые туши истекать кровью,
а меня кривиться от боли.
Один из них на последнем издыхании
успел зацепить меня когтями. Будь он на шаг ближе, выпустил бы мне
требуху. А так лишь по касательной оставил четыре алые полосы на
предплечье. Спешно заливаю их антисептиком и бинтую, молясь про
себя, чтобы внутрь не попала какая-нибудь инопланетная зараза.
Разобравшись с этим, вбегаю в нужную
мне конюшню и сразу же морщусь. Поскольку её стены залиты кровью.
Несколько денников выглядят как декорации для съёмок фильмов
ужасов. Или промышленная скотобойня.
Огромный ксарид, в два раза больше
остальных, грызёт вытащенные наружу лошадиные костяки, уже
очищенные от мяса, а его собрат размером поскромнее доламывает
дверцу в дальнем углу. Оттуда раздаётся громогласное паническое
ржание.
Изучаю здорового ублюдка. Такого я
уже подстрелил однажды в прыжке.
Альфа
ксари́дов
Ранг:
Ноль
РБМ: 22
единицы
Статус: Полностью
здоров
Холодная ярость прорывается наружу, и
мой кольт прыгает в руку. Шесть выстрелов сливаются в один. Щёлкает
барабан, а за ним экстрактор. Гильзы стучат о доски. Новые патроны
занимают положенное место.
Альфа сучит лапами с перебитым
хребтом и ползёт ко мне, оставляя кровавую дорожку, а его товарищ
остывает в углу. Я не промахнулся. Сейчас я не умею промахиваться.
Я оставил его в живых специально.
Потому что кипящая во мне ненависть
требует выхода, а это была бы слишком лёгкая смерть.