— Заткнись, свинья, — резкий удар
перебил попытку оправдаться.
— По твоему, они должны это терпеть,
мерзкий ублюдок? — к процессу рукоприкладства подключился Псих.
Судя по звукам, Рони не стеснялся,
меся Боба ногами.
С активной групповушки все
прихлебатели Вудмана переключились на не менее активное групповое
избиение. Вмешиваться я не собирался, ибо изначально всё к тому и
шло.
Боб скулил, умолял, клялся, но его
неустанно избивали «кореша».
После вечернего гонга, толстяк еле
ввалился в камеру. Преодолевая пассивное сопротивление, мне
пришлось ему помочь добраться до кровати. Боб походил на ожившего
мертвеца.
***
День третий.
Что я там говорил, плохо просыпаться
от звука грёбаного гонга?! Ерунда! Толком не спать из-за
дорвавшихся до женского тела, вчерашних подростков — действительно
незадача. В попытке показать кто здесь истинный альфа-самец,
эстафету группового секса подхватили детишки корпоратов. По этой
причине похотливые звуки всю ночь доносились не с одной стороны
блока, а в режиме стерео звучания.
Вырвавшись
из объятий короткого сна, я долго всматривался в потолок. Освещение
в камере, как и во всём блоке было постоянным, и за истекшее время
ни разу не угасало. Почему-то я уверен, что это, своего рода,
опосредственная пытка. Яркий, искусственный свет напрягал, давя на
психику. Да и закрытое пространство не благоприятно сказывалось на
эмоциональном фоне постояльцев.
Новый день
принёс и радостные новости — Боб молчал.
Толстяк,
укутавшись одеялом с головой, до сих пор пребывал в царстве
Морфея.
«Или
нет?..»
Чтобы
проверить возникшее предположение, я нехотя подошёл к «другу» и
бесцеремонно сдёрнул с него одеяло.
Боб не стал
возникать и как обыденно ныть, он вообще не подавал никаких
признаков жизни. Труп парня уже успел изменить свой цвет и, как мне
показалось, немного вздулся.
Сосед был
мертв уже более восьми часов. Об этом свидетельствовал характерный
цвет кожи, трупные пятна и окоченение. В этом я разбирался, как
никто другой. Не один десяток раз мне приходилось измарать руки в
крови, во время извлечения кибернетических протезов из тех, кому
они больше никогда не пригодятся. Однако меня сейчас беспокоил
совершенно иной вопрос:
— И что мне
с тобой делать?
Я закрыл
охваченные серой пеленой глаза Боба и накрыл труп
одеялом.
— Это ты его?