И подумал: “Вся моя уверенность базируется на изрядно
потрепанных чувствах и СКН. По сути, все происходящие события могут
транслироваться мне в мозг долбанным нейрочипом, и я ни за что не
замечу разницы между иллюзией и реальностью, если она вообще есть.
Жизнь в Эру буржуйского Тельца тоже казалась мне абсолютно
реальной”.
В тот период моей жизни был только один баг, который косвенно
указывал на иллюзорность происходящего – то, что я совершенно не
вспоминал о родителях, своей юности, родных и друзьях, кроме
Димона.
Но и сейчас я могу не вспомнить о некоторых аспектах жизни, о
которых должен думать каждый нормальный человек. О чем-то важном,
что совершенно ускользает от моего внимания. Но как заставить себя
думать об этом чем-то, если не знаешь, о чем?
Кира, судя по всему, различила неуверенность в моем тоне. Но не
прокомментировала.
– Ладно, – сказала она. – Как теперь поступишь? Твои догадки
отчасти подтвердились. Будешь ночевать в Ведьмином кругу еще раз?
Сегодня поезд возвращается в Республику Росс. Трогаемся вечером – я
узнавала.
Я уже об этом думал.
– Заночевать в Ведьмином круге нужно еще раз. Это единственная
возможность снова “дозвониться” до Витьки. Он явно не успел мне все
рассказать, связь прервалась. Во второй раз, глядишь, успеет
подсказать, как его вытащить с другой стороны... Круг – это портал,
но в Поганом поле таких кругов много. Мы поедем в Республику Росс,
соберем информацию, а потом я вернусь в Поганое поле и найду
ближайший Ведьмин круг. Нам сейчас нельзя разлучаться с
россами...
– Вернешься только ты? – проговорила Кира с непонятной
интонацией, то ли вопросительной, то ли утвердительной.
Мы сидели в нашем купе у окна за столиком. Было раннее утро,
россы пока не выходили из своих хат, дрыхли после ночных
увеселений.
Я кашлянул и прямо сказал:
– Кира, я до сих пор не понял наши отношения. Имею ли я право
тебе указывать, куда идти? Насколько я понимаю, мы свободные
путешественники, которых вместе свела судьба, но которые, в
принципе, не обязаны всюду следовать друг за другом. Если хочешь
пойти со мной, милости прошу... Но и принуждать не буду.
Получилось, кажется, грубовато, но Кира не обиделась, а
задумалась.
– Знаешь, Олесь, я до сих пор не решила, кто ты такой.
– В смысле? – удивился я. – Я тебе рассказал всю свою жизнь. По
крайней мере, ту, которую помню, естественно.