Не обменявшись ни единым словом, мы улеглись спать.
***
Наутро я проснулся от вкусного запаха жарящейся рыбы. Спросонья
подумал, что это наложницы подсуетились, потом вспомнил, что я уже
покинул становище. Решил, что это Кира хозяйничает.
Но и тут ошибся.
Когда вылез из палатки, Кира умывалась у ручья, сидя на
корточках. Она только что проснулась. Солнце взошло совсем недавно
и низко висело над восточным краем равнины. Нижняя часть оврага
утопала в прохладной тени.
Зато проснулись и хозяйничали лунопоклонники. За поворотом
слышались негромкие, но отчетливые голоса. Оттуда шел приятный
запах еды, а над пригорком поднималась прозрачная струйка дыма.
Сполоснув физиономию и почистив зубы щеткой из князьградских
магазинов, я из любопытства пошел к соседям.
При свете дня разглядел их получше. Одиннадцать человек обоего
пола, детей лишь трое – два давешних пацана и девочка, которую я
вчера не заметил. Одеты в грубую просторную одежду, популярную в
этих местах, но штаны явно не “отщепенские”. Женщины щеголяли в
простого кроя платьях до колена без поясков. С пояском ходила
только маленькая девочка.
В котелке над костром действительно жарилась рыба с картошкой
(если я верно разглядел) и зеленью, которую, видно, хранили в
сушеном виде. Возле костра лежали аккуратные стопки хвороста.
Разогревались сухие лепешки. Все были заняты, но никто не
суетился.
Вчерашний дед священнодействовал над котелком – наверное, был
шеф-поваром в этом маленьком племени.
При виде меня все сразу насторожились, хотя и должны были
понимать, что я рано или поздно нагряну в гости. При свете дня они
и мою покоцанную харю разглядели как следует и брутальную красоту
явно не оценили. Дед даже выронил шумовку с деревянной ручкой.
Быстрее всех пришла в себя женщина с повадками лидера, вчерашняя
спикерша:
– Мы к вам не ходили, пано! Ни взрослые, ни ребятишки и за угол
не заглянули ни разу – как ты и потребовал!
Я крякнул и погладил бороду, которая отросла настолько, что
закрывала кадык. Хотел было сказать: “Молодцы!” – но так ничего и
не выдавил. Их страх меня изрядно смущал, хотя разумом я понимал,
что так гораздо лучше. После клятого глюка в глубине
бессознательного я по-прежнему считал себя безработным эникейщиком,
который по чистой случайности стал колдуном. Просто случилось
недоразумение, как в фильмах, где бродяга случайно становится
королем – или что-то в этом роде. И весь этот страх и преклонение
также казались глупой ошибкой. Я этого не заслуживал.