Она этого никогда не скрывала.
Я у нее «для души».
И чтобы пощекотать нервы, сбегая от старого вялого члена – к молодому и крепкому.
Наши с ней отношения – вся суть современного общества: ложь, азарт и полная, пусть и очень удобная херня.
— Ангелочек, сделаешь кофе?
Она нарочно дует губы, но уже бежит на кухню, чтобы порадовать больного.
Ей нравится играть в сестру милосердия. Уж не знаю почему, но может чтобы успокоить тоненький голосок совести, который изредка воскресает из мертвых и говорит, что она ведет шлюшный образ жизни, и его нужно разбавлять хоть чем-то правильным. Например, вторую неделю выхаживая избитого собственным отцом малолетнего долбоеба.
Я подкладываю под спину еще пару подушек и включаю телевизор, бесцельно перещелкивая каналы, пока на экране не возникает знакомое лицо новой жены моего отца.
Ведущая рассказывает что-то о благотворительном вечере и огромной помощи людям, больным редким заболеванием крови.
Я жду, пока камера на мгновение оторвется от дающего интервью Островского, и поймает стоящую за его плечом страшилку.
Нажимаю на паузу.
Фиксирую ее лицо в тот момент, когда она пытается отвести от лица прядь волос.
Провожу языком по губам, вспоминая вкус ее губ и всхлипы мне в рот.
Сталкиваю одеяло ниже пояса.
Беру в кулак вставший член и, злобно ухмыляясь, провожу вверх и вниз, подрачивая себя почти с удовольствием.
— Эй, Дождик![1] – Моя личная сестра милосердия вдруг взбирается на меня сверху, вертит задницей и запросто натягивается на мой стояк до упора. Закатывает глаза, вертит бедрами и прогибается в талии.
Я нарочно раскидываю руки, давая ей полную свободу действий.
Ангелочек никогда не говорила, кем была до того, как нашла свой шестидесятилетний билет в красивую жизнь, но я практически уверен, что танцевала стриптиз и снималась в порно. Она даже трахается с артистизмом, как будто на камеру.
А в моем больном мозгу, когда в редкие моменты из-за плеча моей красавицы появляется застывшее на экране телевизора лицо мачехи, зреет такой же больной и уродливый, как вся моя жизнь план.
Папочка хочет наследника?
Плохой же я буду сын, если не помогу ему в деле всей его жизни.
Через двадцать минут Ангелочек со мной «заканчивает». Именно это слово лучше всего отражает суть происходящего, где моя роль начинается и заканчивается изображением бревна со стручком подходящего размера и работоспособности. Моя личная сисястая сиделка падает рядом на подушку, закрывает глаза и ничуть не стесняется капель пота на ее идеальной коже. Выглядит совершенно измотанной, но уже через секунду хватает с тумбочки телефон, делает какую-то явно красивую себяшку и постит в инсту.