Поднял голову, глядя в звездное,
почти безоблачное небо. Луна, как назло, светила ярко, озаряя своим
светом все вокруг.
Просидел в кустах полчаса, ожидая
небольшую тучу. Как только она закрыла небесное светило, рванул
вперед.
Ну как рванул... Плюхнулся на живот и
пополз. По проходу двигаться не рискнул. Лучше по-пластунски,
выбирая те участки, где сигнальная сеть позволяла проскочить под
ней. Долго, но зато более безопасно.
Несколько раз пришлось замирать и с
бешено колотящимся сердцем смотреть как в нескольких метрах
проходил дежурный охранник. Повезло, что он не смотрел в мою
сторону.
Когда оказался на заднем дворе,
вздохнул более спокойно. Код от двери я знал. Спасение было близко.
Оставалось только беззвучно открыть дверь.
Поднявшись на безопасном участке, уже
у самого выхода, стряхнул с одежды грязь и на мгновение обернулся
обратно. Показалось, что заметил мелькнувший в родительской спальне
свет, но тот, как только вспыхнул — почти сразу пропал, а в оконном
проеме, в проблеске вышедшей из-за тучи луны, показался темный
силуэт главы рода.
Вздрогнул, понимая, что он смотрит
прямо на меня.
— Неужели все напрасно? — проскочила
шальная мысль, но тут же исчезла, так как я заметил едва видимый
кивок отца.
Сначала подумал, что почудилось, но
действие вновь повторилось, после чего плотные гардины закрылись,
вставая стеной между мной и моей прошлой жизнью.
Несмотря на скверную ситуацию, на
душе потеплело. Отец все-таки полностью от меня не отказался, дал
возможность уйти. Только сейчас до меня дошло, что он никогда не
страдал безалаберностью. Приоткрытая дверь при столь важных
переговорах — полнейший нонсенс. Такого просто не могло быть.
Значит, батя преднамеренно ее не закрыл. Специально вызвал меня в
кабинет. Отец хотел, чтобы я услышал его разговор с Романом
Юрьевичем и узнал правду.
В последний раз окинув взглядом
родной особняк, я ввел необходимый код, и тихо приоткрыв дверь,
нырнул в ночную тьму, устремляясь прочь.
Тихий район, состоявший из особняков
наиболее состоятельных аристократов очень скоро оказался позади, а
на смену ему пришли шумные улицы столицы, которые несмотря на
поздний час, кипели как улей: снующие туда-сюда люди, яркие
вывески, горящие фонари, мерцающие витрины торговых центров —
наглядно демонстрировали что с наступлением ночи жизнь продолжалась
и нисколько не уступала дневной.