— Не тупая, Деня. Так иногда бывает при
черепно-мозговой травме. Есть случаи, когда люди помнят детство, но напрочь
забывают то, что с ними происходило в течение года. Мозг таким образом защитил
себя от негатива. Когда вспомнит, не скажу. Возможно, завтра или вообще
никогда. Будут новости — сообщу. До связи.
Друг попрощался и отключился. Я задумался над
ситуацией. То, что девушка не помнит, кто она — плохо. Документы не
восстановить. Родню не отыскать. Держать в больнице её всё время не будут.
Подлечат и она должна куда-то уйти. Куда? На улицу бомжевать?
Надеюсь, Денис сделает всё, чтобы найти её родных или
друзей. Хотя если вспомнить то громкое дело, о первом речи не идёт. Там все
детдомовцы были.
Перекусил тем, что принëс с собой, а потом пошёл к
неизвестной. По палатам разнесли ужин, и сейчас нянечка заканчивала кормить её.
— Жалко бедняжку. Я бы хотела присматривать за ней. У
меня последний рабочий день в четверг. Вы позволите приходить и ухаживать за
ней, пока я ещё работаю? — сказала Клавдия Давыдовна.
Женщине было уже шестьдесят пять. Выйдя на пенсию, она
десять лет проработала санитаркой в нашем отделении. Вчера баба Клава написала
заявление на увольнение. Ещё немного — и эта прекрасная женщина уйдёт на отдых.
— Вы хотите в свой выходной тоже приходить? — спросил
я удивленно.
— Да, пока могу присмотрю за ней. Ей же вставать пока
нельзя. В пятницу у меня поезд, еду навестить сына в другой город, — заявила
старушка.
— Приходите, если хочется. Слава богу, у неё не
серьезная степень обморожения. Скоро и сама ходить будет.
Бабушка напоила пациентку чаем и ушла. Я присел на
вторую кровать. Палата была платной, для ВИП клиентов, но это в девяностые тут
могли лежать богатые пациенты, теперь они все в частных клиниках лечатся. Хотя
находятся люди из среднего класса, которые лечат родных за деньги. В отделении
было лишь три платных койки. В одноместной палате и в двухместной. Мне повезло,
что обе свободны. Прилягу на вторую койку, чтобы отдохнуть ночью. Заодно
прослежу за состоянием больной.
— Как ты себя чувствуешь? Болит? — спросил я.
— Не болит. Когда я смогу ходить?
— Завтра на перевязке скажу, — я улыбнулся.
— Спать хочется, — зевнула девушка.
— Тогда спи, а я пойду обход сделаю.
Больная прикрыла глаза. Я поменял бутылки в капельнице
и вышел. В понедельник получу взбучку от заведующего. Вот любит Деня всех
пострадавших ко мне тягать. За столько лет кого тут только не было — с
огнестрелом, с ножевыми. Теперь вот «подснежник». Но девушку реально жалко.
Завтра она себя не узнает, лицо и тело начало опухать. Теперь как минимум три недели
понадобится, чтобы кожа снова пришла в норму.