Капитан покашлял то ли смущенно, то ли польщенно.
– А вот и мадам Ева, – восторженно сказал Ворон. Навстречу высокородным гостям вышла хозяйка. Встав со своего раздавленного пуфа, она сильно выиграла в моих глазах. С особой артистической грацией несла свою сложную прическу. Но одеяние ее… как бы это определить… на общем чопорном фоне смотрелось слишком экстравагантно. Псевдоантичная туника, удлиненный складчатый пеплос, сандалии с позолоченными ремешками. Вместо утренних перьев в каштановых волосах – диадема. Дорогостоящая фантазия из мастерской самого Поля Пуаре.
– Актриса, все же она великая актриса. Такой женщине можно все, – хрипло пел Ворон.
Публика была отчасти в обалдении, отчасти в восторге.
– Напрасно она так, – процедил капитан, – нельзя выглядеть настолько… м-м… необычнее монархини. Мадам прибыла сюда не на прогулку. У нее денежное дело к князю.
Княгиня позеленела, как тоска, подумал я, но скрыл свое наблюдение.
– Пойдемте, мсье Пригожин, вас надо представить остальным гостям.
– Может, можно уклониться от этой процедуры?
– Это обязательное условие, – отрезал журналист.
На мечтающих о бегстве ногах я побрел в гущу событий. К главным мучениям тут же добавились частные. Мой облик джентльмена полусвета жалок был пред блеском истинного аристократизма. Серому сюртуку надо оставаться на окраинах раута и там тешить себя размышлениями, что внутренняя независимость ценнее дипломатического фрака.
– Граф Консел, – так отрекомендовал мой капитан сухощавого старичка с мертвенно-желтым лицом и вертикальными аскетическими морщинами на щеках.
Граф посмотрел на меня. Зеркала души его обильно слезились. Я испытывал в этот момент приступ только мне свойственного ужаса. Мне послышалось, что его назвали «граф-консул», и я понял, что не могу определить, где здесь звание, а где фамилия.
– Граф – первейший здешний меценат и благотворитель. Его, например, радением был устроен недавно детский праздник в ратуше.
– До свидания, граф, всего вам наилучшего, – перебивая капитана, увлек меня далее Ворон.
– Почему вы не представили меня ему? – без всякой обиды поинтересовался я.
– А что я, по-вашему, только что сделал? – удивился капитан.
– Вы же не назвали ему мое имя.
Газетчик хихикнул.
– Он бы тут же забыл его, и при следующей встрече вам бы было неприятно. Вздорный старик, маразматик. Вечный шпион австрийского генштаба. Я повторяю: маразматик, но Вену он совершенно устраивает. Вы знаете, пару раз князь Петр, заговорившись, прилюдно передавал через него привет генералу Гарденбергу, начальнику тайной венской канцелярии, а граф при этом продолжает считать себя глубоко законспирированным агентом. И венцы ему верят. Невзирая на свой возраст, является частым и желанным посетителем местного дома терпимости. Там, по словам девиц, он демонстрирует редкий сексуальный прием – «русский казачок». Знаете такой?