− Но я ничего о тебе не рассказывала, поверь. Он совершенно не знал, что мы знакомы, до того момента, как я встретила его на трапе твоего корабля, − она крепко сжала мои руки, глядя с такой неизмеримой честностью в глазах, что душа моя невольно содрогнулась.
− Но вы были женаты несколько лет, и что он ни разу не поинтересовался твоими знакомыми?
− Только после того, как понял, что и ты входишь в их число. Но это было уже после женитьбы на Ирлисе.
Я ожидала, что Анатабель покривит душой, хотя бы в мыслях, но ничего подобного. Она была искренна передо мной. Анатабель горько усмехнулась, сказав:
− Хоть в одном мне сегодня повезло...
− В чем?
− В том, что ты спокойно меня выслушала. Я понимаю, тебе трудно мне поверить. Только я ничего не придумываю.
Я вздохнула, опустив глаза.
− Теперь понятно, почему Татхенган хотел нас примирить, − и осеклась, сообразив, что проболталась.
− Он, правда, этого хотел? – глаза Анатабель засветились радостью. Она не поняла, в чем состояла моя ошибка. Ведь для нее Ворона – это всего лишь птица.
− О, да, до своей смерти он часто о тебе вспоминал, − заверила я, помогая Анатабель встать.
− Значит, он не забывал обо мне? – взволнованно проговорила она.
− Нет. А почему вы развелись? Неужели мои слова, произнесенные в пылу гнева, оказались пророческими?
Мы сели на кровать, продолжая беседу, как в старые добрые времена.
− Я не приняла к сведению твои слова, но зря. Влияние Ирлисы на султана стало огромным, и я почувствовала себя лишней. Я любила его и потому готова была вытерпеть все, кроме его последней женитьбы. Между нами часто стали вспыхивать ссоры. Я поняла, что неспособна терпеть конкуренток в постели, и потому решила, что лучше уйти самой, чем в один прекрасный день оказаться за стенами дворца. Татхенган был щедр… − глаза ее вновь заслезились. − Но знаешь после похищения Ирлисы, я прилетала к нему, надеялась утешить, но он меня даже на крыльцо не пустил. А вскоре узнаю, что он трагически скончался, я едва не впала в депрессию. Ты мне веришь?
− Верю. Ты извини меня, я слишком быстро сделала неверные выводы, − признала я.
− Значит, мы по−прежнему подруги? – с надеждой спросила она.
Я улыбнулась, кивнув.
− Лануф, − она бросилась в объятия, − спасибо… Теперь ты знаешь, почему я не могу плясать под дудочку Антич. Следовательно, мне остается только принять смерть.