Она согласилась. И добавила: мол, там еще есть классная цитата в этом романе: «Я ЖИВ, ЭТО ВЫ ВСЕ УМЕРЛИ».
Точно, я жив, а все остальные умерли.
А еще Вера сказала, что очень боится выходить на улицу. И поэтому уже несколько месяцев почти постоянно сидит дома.
– И у тебя нет ни друзей, ни подруг, ни парня?
– Нет.
И тут я понял, что она такой же псих, как и я. Становилось понятным, почему есть только фотки, сделанные самостоятельно.
– Ты, такая красивая, такая молодая, заперла себя в четырех стенах?
– Да. И не вижу в этом ничего плохого. А там однажды меня чуть не изнасиловали. Молодой человек, с которым я дружила, которого называла «своим парнем». Один раз он набухался и стал просто зверем. Это было на заброшенной стройке. Никогда не забуду эти его спустившиеся штаны, этот его нелепый…
«Оу, какая откровенность»
– Ты так откровенно все рассказала.
– Все это дела прошлого. Короче, после этого случая я очень закрылась. Стала все реже видеться с подружками, реже, реже, реже…
– Знаешь, кто такие хикки?
– Да, это в Японии так называют молодых людей, которые добровольно изолируют себя от общества.
– Мы хикки.
– Да, только в нашей стране это в два раза больней, чем в Японии.
– Наверное.
– А сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– А мне девятнадцать, – соврал я почему-то. Сам не знаю, почему. Типа не хочу чувствовать себя слишком старым.
В общем, мы с Верой начали активно переписываться. Каждый день. Сначала за книги, потом за жизнь. Она сказала, что ей со мной легко, она чувствует во мне родную душу и совсем не стесняется говорить о самых откровенных вещах.
Мне это льстило.
Я разглядывал ее фотки и облизывался. Если бы был телепорт, если б она хотя бы на два часа переместилась сюда из своего Алпатьевска…
Я писал ей, что мне не нравится то, что происходит. Что корпоративная машина пожирает людей, что работа убивает в них душу. И прочий бред.
От которого я должен был уже, повзрослев, давно избавиться. Но не сложилось.
Она соглашалась.
Мы кидали на стенки друг другу различные рок-н-ролльные песни. «ПТВП» и Земфира, «Эксплойтед» и «Нирвана». И прочее, прочее, прочее…
Особо волнительным было наше первое общение по скайпу. Я по этому случаю помылся, почистил зубы, причесался, надел чистенькую майку.
Она была прекрасна. Мелированные волнистые черно-белые волосы, ослепительная улыбка, она часто улыбалась для человека-отшельника (а я так часто угрюм). Милая худенькая фигурка. Глаза необычного серого цвета. На ней была белая обтягивающая майка с изображением Эрика Картмана. Да что мне надо?! Она была красива, и это было замечательно.