Когда флейта стихла, снимая пик напряжения, уступая место нежному переливу фортепиано и следующему за ним более резкому синтезаторному пассажу, Юра купил, в ларёчке прямо напротив магазина, стаканчик кофе. Закурил сигарету, совершенно подготовившись, таким образом, к всецелому восприятию уже собиравшейся зазвучать гитары.
Заслушиваясь соло, наслаждаясь кофе и сигаретой, смотрел сквозь витрину, сквозь отблескивающий неверным солнцем яркий фасад, вглубь зала, словно в мутный аквариум, где желтоватыми пятнами-тенями бродили, точно в некоем театрике, какие-то невесёлые небритые люди, больше похожие на унылые куклы. Эти куклы периодически, одна за другой, точно заведённые, подходили почему-то к витринному стеклу, прикладывались к нему лбами и смотрели наружу, т.е. на улицу. Затем продолжали своё печальное движение по кругу в глубине зала. Следя за ними, и предощущая, что скоро и он будет там, и будет вести себя точно так же, одновременно размышлял о том, к каким чертям катится его жизнь. Ведь он уже не мог вспомнить, когда что-либо, помимо музыки, могло его всерьёз обрадовать. Вот, к примеру, и отпуск прошёл… нужно себе было в этом признаться… совершенно бездарно…
Юра дождался окончания композиции, выключил музыку, выбросил смятый стаканчик вместе с окурком в стоявшую около входной двери мусорку, и двинулся в магазин. Под ногами внезапно хрустнули стеклянные осколки, парень недовольно поёжился, оглянулся вокруг, в поисках чего-то подходящего… ничего не увидел, немного заколебался, но в итоге попросту плюнул в сердцах, пренебрегая дурным предзнаменованием, и ступил на порог, ожидая, пока перед ним откроется автоматическая стеклянная дверь, и придётся выйти на подмостки, чтобы сыграть свою маленькую роль, в общем-то весёленьком, но отдающем горечью представлении жизненного балаганчика.
Несмотря на предыдущие, довольно неприятные размышления, прибытие в магазин оказалось сродни возвращению домой. Всё-таки за долгие годы работы, помещение стало знакомым и даже родным… Сам запах места казался привычным и уютным. Не говоря уже о характерной безличной музыке, однажды поставленной на замкнутое воспроизведение и с тех пор не замолкающей… Короче, на первый взгляд, здесь тоже всё было как обычно.
Но сразу же выявились и отличия. Первое, что его мгновенно поразило – худенькая пепельноволосая ясноглазая блондинка в форменной футболке, стоявшая прямо по центру в глубине зала, и окидывавшая окружающее пустое пространство с таким независимым видом, словно навеки утверждала занимаемое место за собой. Центр тяжести её был перенесён на правую ногу, левая нога выставлена вперёд, тело откинуто чуть назад, подбородок приподнят. Левая рука девушки охватывала предплечье правой, упёртой в бок. Отдельно поражали очень высокие каблуки: выстоять на таких, являлось явно нетривиальной задачей.