Но трезвость мыслей, мудрость сих, зовут меня вослед,
Куплю, наверное, вина и выпью на обед,
Быть может рубаи своё мне написать дано,
Когда увижу не одной бутылки винной дно.
Вино, как утро озарит простор моей души,
И скажет мне душа тогда: «Ну что ж, давай, пиши»,
И вот тогда я напишу всё, что давно хотел,
Что раньше в трезвости своей я написать не смел.
О радостях в ночной тиши, о ласках при луне,
О наслаждениях в любви и выпитом вине,
Я так напьюсь, что как дыхну, все упадут в тоске,
Пусть пепси-колу дети пьют, играючи в песке.
А для знакомого с пером, бокал вина бальзам,
Пусть не велят, а я напьюсь, как мудрый сей Хайям,
Быть может, это плоть его вон тот вдали горшок,
Ах ты, гончар, ну как ты мог? Хлебну на посошок!
И пусть с меня гончар создаст бутылку для вина,
Ну, хватит пить, работа ждёт, по-моему, пора,
Сейчас создам я рубаи, восславлю вин завод,
Портвейны, вермуты, вино, что так легко идёт.
Но почему-то из меня оно бежит назад,
О вдохновение моё, свет солнца, виноград!
Куда же ты чудесный мой? Не написал строки,
Ах, неужели не создам сегодня рубаи?
Хочу писать, но голова как на бахче арбуз,
Лежит на краюшке стола мой неподъемный груз,
Она не слушает меня, она как тот сосуд,
В котором горькое вино к нам в магазин везут.
Прости меня мудрец Хайям, твой чуден рубаи!
Ты пил вино, а я, испив, не написал строки,
Быть может, был разлив иной? Познанья горький день!
Ты пил вино, Омар Хайям! А это ж «барматень».
Я пил отраву для мозгов, для тела и души,
Под эту гадость рубаи попробуй напиши!
03.04.1985