Иеромонах Илий сидел за опустевшим столом, бородач ушел, старуха молча делала свои старушечьи дела. Уже подумывая, что его мечты подражать в подвиге святому Николаю, просветителю Японии, и святому Макарию, просветителю Алтая, не более чем пустая гордыня, ведь даже с русскими он не смог найти общий язык. Встав из-за стола, Илий поблагодарил про себя Бога за пищу, поблагодарил вслух старуху и, взяв портфель, направился к выходу.
– Куда, болезный? – спросила старуха, на мгновение, перестав быть старухой, а став бабушкой.
– Уже день, – извиняясь, сказал отец Илий, – я вам премного благодарен, но мне необходимо добраться до ночи в Березовку.
– Нет Березовки, – грустно сказала старуха, еще более превращаясь в семидесятилетнюю старушку, уставшую и согбенную, – ничего нет.
«Несчастные сектанты, – вздохнул иеромонах, – изолировавшие себя от мира, отлучившие себя от Бога».
– Матушка, есть и Березовка, и мир есть, и Всемогущий Бог, любящий нас, и слава и красота и правда Его пребывает во век, – почему-то он процитировал 110 Псалом, – милостив и щедр Господь.
Отец Илий подождал мгновение, поправил лямку портфеля и вышел из комнаты.
– Болезный, – услышал он тяжелый вздох бабушки.
Но за порог дома монах так и не переступил.
– Матушка, – обратился он к старухе из сеней, – все здесь очень странно и для меня непривычно. Могу ли я задать вам несколько вопросов?
– Нет, – бросила, даже не повернувшись, она.
– В вашу деревню я приехал уже ночью, – отец Илий решил быть настойчивее, – стучался в несколько домов, но все были пусты. Как и ваш. Куда вы все уходили все?
Старуха молчала, продолжая неспешно копошиться у стола, перебирая пучки сушеных пахучих трав.
– И еще. Ночью здесь творилось что-то невероятное…
Старуха застыла, прислушиваясь, но так и не обернулась.
– Всю ночь что-то грохотало… – отец Илий аккуратно подбирал слова, – думал гроза с градом, но на улице сухо. Выли волки… опасно это, ведь загрызть могут… надо бы в лесхоз обратиться.
Старуха хмыкнув, продолжила свое копошение.
– Какой-то мужчина приходил, – продолжил монах, – богатырского телосложения… почему-то раздетый… только в… каске и с пожарным багром…
Старуха резко развернулась, глаза горели настоящей ненавистью, казалось, сейчас она превратится в гарпию и вцепится когтями в горло.
– Что он сказал тебе?