Ван-Дуэрфа мягко отодвинул его вместе со стулом. Служанка нагнулась и стала вытирать пол. Её движения показались Гаю какими-то непривычными, не то чтобы неуклюжими, но странными. Она подобрала осколки стакана и выпрямилась. У неё было некрасивое, даже уродливое лицо. С землистой кожей, мясистыми губами и большим носом. И глаза. Огромные, совиные глаза, с красновато-карей радужкой и чёрными как ночь, пульсирующими на свету зрачками, утопающие под тяжёлыми мохнатыми бровями, почти сливавшимися с маслянисто-чёрной жёсткой причёской.
– Можешь идти, Швабра, – сказал Пим, – служанка развернулась и чуть вразвалку зашагала обратно к задней двери.
Гай отёр лоб и задумчиво оглядел полупустой стакан.
– Почему Швабра? – спросил он, – странное прозвище.
– Она убирается в таверне, – пожал плечами кабатчик, – потому и Швабра.
– А она не обижается?
– С чего ей обижаться? – искренне удивился Пим.
Гай ещё раз внимательно посмотрел на стакан. Тут до него дошло.
– Но… она же… вы же… вам не страшно?
– Ну что вы, дон Коналла, – всплеснул руками ван-Дуэрфа.
– Гай, – машинально поправил он торговца.
– …дон Гай. Она же женщина. К тому же воспитывалась среди людей практически с детства. Поверьте. Она совершенно безобидна.
– И позволяет мне экономить на освещении при ночной уборке, – мимоходом заметил Пим.
– А вот это совершенно необязательно, дон Пим, – встрепенулся ван-Дуэрфа, – мои свечи весьма дешёвы и ваша мелочная экономия…
– Ну, я думал… – начал Гай.
– Выбросьте из головы, – махнул рукой коммерсант, – лучше обратите внимание на кого-нибудь из девушек. Вот, например, очаровательная Табилита.
Он подозвал одну из фланировавших девиц.
Та подошла ближе и улыбнулась. Гай улыбнулся в ответ. В начале девушки не показались ему красивыми или очаровательными, но сейчас его мнение определённо изменилось.
– Добрый вечер, с-суд… сударыня, – пробормотал он, отодвигая стакан и намереваясь поцеловать девушке руку.
– Привет, – игриво заметила Табилита, улыбаясь в веер, – если благородный дон хочет…
Что именно он должен был хотеть Гай так и не узнал, потому что полированная доска стойки внезапно ударила ему в лоб.
Следующее утро определённо было не самым лучшим в его жизни.
– Ну, разве же можно так, молодой человек, – Сертий Птепс сокрушённо покачал своей бритой головой в чёрной шапочке, – Тават начинал как бродячий торговец с туземцами, его и ведром сильфейной водки с ног не свалишь… А вы. Вот прям так. Уставши. Не закусывая.