Коста хотел посмотреть, как Борис открывает лавку. Борис держит аптечные товары, торгует травами, розовым маслом, квасом, солеными огурцами, ракией и конечно цветами. Любит поднимать шторы рано утром и вечером опускать, хотя никогда не запирает.
И действительно, бай Борис был уже на ногах. Коста разглядел налипшую, наподобие галош, глину на сапогах. Возле, на сухом камне стояла корзинка, накрытая двумя свежими еловыми лапами. Лапы с длиннющими, как у паворимагов иглами.
«Если бы не эти „галоши“! Тогда я не знал, что Иво привез Андерса в Лазарет. Но сразу подумал, что Борис ехал в телеге Иво. Шел бы пешком… потерял бы эти „галоши“. Иво первый привозит в Город молоко в бидонах. Борис ехал, свесив ноги, чтоб не запачкать телегу. Он был в очень странном настроении, если ехал таким образом. Всегда садится рядом с кучером или водителем. Да, да, „дорога это разговор“ любит приговаривать Борис. Грязные сапоги, вымокший плащ, испачканный рыжим по подолу. В таком виде Борис ни за что бы не сел с ногами ни рядом с возчиком, ни внутрь телеги. Что-то с ним произошло. Вы знаете, Борис очень аккуратен – он себя ограничивает. …И только на одной ели такие иглы».
– Доброе утро, Коста. Кофе?
– Доброе утро, Борис. Прости, кофе я выпью в магистрате.
– Даже не зайдешь к Сольво?
– Нет.
– Как тебя угораздило подняться в такую рань?
– Хочу узнать, что там стряслось. Как быстро дождь смывает не стаявший снег, а ещё вчера, поздно вечером чистил лестницу…
Бай Борис помедлил с ответом…
– Да… Смывает…
– Знаешь, а я посадил ландыш у себя в саду. И, удивительно, он расцвел, хотя самое время созревать ягодам.
– Расцвел, потому что ты его посадил, – улыбнулся Борис. – Но… он же растет на тенистых склонах? – опять помедлив, спросил Борис.
– Хъ. Я ещё осенью завалил песком самый дальний угол у стен. А снег таскаю, расчищая крыльцо.
– А тень?
– Добавил кладку на стенах, получилась угловая башня. С маленькой коптильней.
– Постой, ты слышишь?
Коста услышал со стороны реки долгий звук.
– Откуда? Это не гадрауские волынки.
– Да, это гайда.
Звук был не тоскливый и не веселый…
– Радостопечальный, – сказал Борис.
Они постояли немного под дождем и разошлись. Коста сменил намокшую сигарету на сухую и пошел в Магистрат. Бай Борис поднял шторы, мягкий грохот эхом раскатился по улочкам, свет из лавки хлынул на мостовую и перед Костой побежала длинная тень.