…Теперь же он шёл, почти бежал, к заветному прилавку. Народа в салоне было немного. Гоша подошёл к мольбертам, расставленным вокруг витрины, и тронул рукой лощёное дерево. Неожиданно он ощутил горячее жжение в глазах. Он зарылся в воротник пальто и отошёл в сторону. Через минуту вторично подошёл к прилавку и стал рассматривать тюбики с масляными красками.
– Вам что-нибудь показать? – спросила девушка-продавец смущённого Гошу.
– Я хочу написать картину. Дайте мне краски.
– А в какой технике вы работаете? – улыбнулась девушка.
– Я?.. – Гоша, как ни старался, не смог улыбнуться в ответ. – Не знаю, что со мной. В детстве я рисовал. Но прошло столько лет! Вчера захотел рисовать снова. Не смейтесь, товарищ девушка, мне не до смеха.
Девушка спрятала улыбку и стала рассказывать Гоше, какие бывают краски: одни из них разводятся водой, а для других нужны специальные растворители. Наверное, ни одну лекцию в институте Гоша не слушал так внимательно, как этот скромный художественный ликбез.
Она вручила ему набор масляных красок, изящную овальную палитру из фанеры, растворитель-пинен и немного щетинных кистей для первого знакомства с живописью. Ещё Гоша набрал разных холстов и грунтованных картонов. На мольберт денег не хватило.
– Желаю удачи! – напутствовала его девушка.
Гоша вернулся домой предельно счастливый. Мама была ещё на работе. С порога он позвонил в Курчатник приятелю и бессовестно наврал, что заболел, и чтобы его сегодня не ждали. Скинув пальто, не разуваясь, вбежал в гостиную, вывалил содержимое сумки на диван и, как скупой пушкинский рыцарь, стал разглядывать свои приобретения! Перенюхав все тюбики с краской, Гоша призадумался: что бы такое написать? На серванте приметил небольшую иконку. Мама говорила, что это была любимая икона его бабушки. «А что, ничего, простенько и со вкусом!». О том, кто изображён на иконе, Гоша не имел ни малейшего понятия. Бабушка, если что и рассказывала, так он не слушал. Мама была убеждённая комсомолка. Отец работал водолазом, вечно в разъездах. Кто он, каких мыслей был человек, Гоша так и не узнал до смерти родителя. Иконка выполняла ритуальную функцию, напоминая о доброй бабе Насте, почившей вслед за отцом год назад.
Гоша снял с серванта образ и стал внимательно его рассматривать. С картонной репродукции на него глядела Пресвятая Богородица с Божественным Сыном на коленях. Что-то похожее он уже видел, листая альбомы по европейской архитектуре. Теперь же, всматриваясь в икону, Гоша обратил внимание, что фигура и лицо Божьей Матери были написаны совсем по-другому, чем на знакомых ему альбомных репродукциях. Эту нехитрую картонную иконку рисовал как будто ребёнок: упрощённый, по-детски непропорциональный контур, аппликативность цветовых переходов. Раньше он этого не замечал. Но странное дело. Ему хотелось нарисовать именно её, и не потому, что все альбомные Мадонны казались куда более сложными для копирования. Держать в руках бабушкину святыньку Гоше почему-то было приятно. Так будущий церковный художник из всего многообразия окружающего мира выбрал для первого живописного опыта потёртую временем икону древнего канонического письма.