И поэтому я не закончу рассказ на пафосной, оптимистичной ноте.
Я расскажу, как все было на самом деле.
Мне есть чем поделиться. Я проходил через ушаты мертвой воды много раз, но впервые это случилось тогда, на пороге моего восемнадцатилетия, на пике моей первой любви, на никогда более потом уже не покоренной вершине абсолютного и предельного, как скорость света, счастья.
После завоевания Королевы меня распирала гордость.
Гордость усугублял тот факт, что Королева оказалась девственной. Virgin Queen – звучит как название рок-группы. И Королева подарила мне свою Virgin.
Это вам не орден «За заслуги перед Отечеством» какой-то там степени. Орденов много, а Virgin одна, и наградить ею можно только один раз, самого достойного и выдающегося героя. Ира мне выдала лицензию на жизнь – неслыханный, щедрый и необоснованный аванс. А я, как глупый нищий, ошалев от неожиданно свалившегося богатства, промотал его, разменял на мелкое тщеславие и ржавые медяки трухлявой ревности.
Нет, не случайно она называла меня Шурик.
Шуриком я и был.
Тупой Шура Балаганов, попавшийся на мелкой краже с пятьюдесятью тысячами в кармане, полученными от великодушного Остапа Бендера. И дело даже не в ревности – ревность Королева переносила стойко. Более того, как и любой женщине, ревность ей поначалу льстила. Ревнует – значит любит. Она не возражала, когда я ей звонил по ночам. По моей просьбе она перестала общаться с крутившимся постоянно где-то рядом Денисом. Она не удивилась, когда я несколько раз без звонка нагрянул с проверкой в ее далекое Братеево. Наоборот, открывала дверь – милая, домашняя, в застиранной смешной маечке, – и глаза ее вспыхивали от радости. Она любила меня, дурака, и проявляла воистину королевское терпение, но когда я подозрительно спросил: почему она три дня потратила на написание курсовой, она не выдержала:
– А что тебя удивляет?
Спросила раздраженно.
– Ну, не знаю… я, например, за сутки курсовую написал.
– И?
– И – странно.
– Ну да, поняла. Ты – за сутки, я – за три дня. Типа, чем занималась оставшиеся два дня, так, что ли?
– Вроде того.
– А то, что я девочка и у меня мозги по-другому устроены, и соображаю я в некоторых вопросах медленнее, в голову приходило?
– Приходило, – честно ответил я. – Ну, хорошо, пускай два дня, но день-то еще остается… Ты пойми: я же просто люблю тебя, я за тебя беспокоюсь.