Галя вошла, церемонно вкатывая сервировочный столик с двумя чашечками дымящегося кофе и тарелочкой домашнего печенья.
– Угощайся!
– Роскошь! Блаженство! Тронут! Весьма!
Галя пояснила:
– Гостей, прежде чем говорить о деле, принято поить чаем или кофе. Говорят, это позволяет создать легкую непринужденную обстановку. И учти… Судя по содержанию твоей записки… – договаривать она не стала.
Ее слова были намеренно обидными в расчете на то, чтобы он не смел сокращать ту дистанцию, которую она между ними определила и которая ее вполне устраивала. И вопрос, а почему она позволяет себе слегка кокетничать с ним, для Виктора разъяснился окончательно: а просто так! По привычке.
Странное дело, из-за невысказанного Галей, но легко угадываемого по поводу его записки, Виктор пожалел, что у него не хватило смелости вместо одной строчки написать все четыре:
Я сам не знаю, что со мною,
Попавшим в плен несбыточной мечты;
Но счастлив я, что встретился с тобою,
И счастлив тем, что есть на свете ты.
Вслух же на недосказанное Галей он ответил:
– Понял. Кстати, у Льва Гаврилина есть забавная миниатюра: «Приглашал кот соловья в гости: «Прилетай запросто: может, и споешь… Если успеешь!»
Галя улыбнулась, взяла чашку, кивком приглашая Виктора угощаться, села рядом.
Виктор, смущаясь, кофе пригубил, отломил кусочек печенья…
Его трясло от ее присутствия, отнюдь не образно обдавало жаром. И он, наверное, умер бы, догадайся она, что именно он чувствует. Но в то же время Виктор испытывал непередаваемое блаженство, о котором и мечтать не осмеливался еще несколько часов назад.
Галина между тем – не врут люди про женскую интуицию! – о его переживаниях догадывалась.
– Кушай печеньице, Витенька, не стесняйся! Сама, между прочим, готовила!
– Из твоих рук, милая, я готов выпить даже яд, – пробормотал Виктор, не переставая про себя удивляться: и с чего его вдруг понесло игривым тоном озвучивать всякую фигню?
Галя всплеснула руками:
– Ну вот! Гадюкой обозвал! – и легонько ударила его кулачком в бок.
На несколько секунд Виктора замкнуло – точно так же, как в начале октября, когда на субботнике по очистке школьной территории расшалившийся Валерка Карасик нечаянно толкнул Галину в его сторону.
Потом он с удивлением подумал: «Фигня фигней, а действует!» – и почти расслабился.
Он пытался шутить. Вернее, не в силах преодолеть смущение, утрировал его, якобы юмористически смущение изображая: