– Посланники Амура. Каждый может через них передать валентинку тому, кто ему нравится, – пояснила Алия, а Светка ехидно добавила:
– Для тех, у кого гормоны, самое то!
Виктор ахнул, развернулся и уставился на Светку.
– Чего глаза выпучил? – спросила та, как всегда не подумав о последствиях.
За что очередной раз и поплатилась:
– Про «самое то» – это предложение? Вообще-то ты не в моем вкусе, но я подумаю…
Алия прыснула.
– Нахал! – возмутилась Светка. – Да я с тобой!..
Виктор тут же сделал виноватый вид:
– Не продолжай! Понял. Осознал. Больше не буду.
В школе праздничное настроение реально чувствовалось. Девчонки, даже пигалицы из младших классов, ходили нарядные, сосредоточенно серьезные. У парней, как обычно, эмоции проявлялись в толчках, беготне, резких движениях. Адресные номерки у ряженых почтарей брали все, и почти каждый держал ворох валентинок в руках.
Виктор от номерка отказался категорически. А почему – объяснил только давнему другу и нынешнему соседу по парте Сашке Карпинскому в кабинете литературы после того, как они от души отвалтузили друг друга в честь тороповского выздоровления:
– Смысла не вижу. Письма, которое хотел бы, мне не получить, а другие… хм!
– А ты сам ей напиши!
– Легко сказать, – вздохнул Виктор и замолчал, делая вид, что занят приготовлением к уроку.
Прогремел звонок.
– Готовился? – спросил Сашка.
– Не очень, чтобы очень. Но у меня отмазка: я болел.
– А на Митрича отмазки не действуют!
– Как-нибудь перебьемся.
– Только бы меня, ешкин кот, не спросил: что-то мне Достоевский в лом…
– Теперь обязательно спросит.
– Не каркай, ворона!
Виктор, изображая сочувствие, горестно вздохнул.
– Причем здесь я? От тебя такие флюиды ужаса и неуверенности в себе исходят – за километр видно.
Вошел слегка растрепанный и весьма энергичный Максим Дмитриевич Чимбарцев – учитель литературы, личность для школы колоритная. Даже слишком: его язвительные замечания и шутки, на которые он был великий мастер, били по самолюбию нерадивых учеников весьма болезненно.
– Приветствую, красавцы и красавицы, садитесь! Итак, поговорим о двойниках Раскольникова, – Митрич зловеще помолчал, выбирая жертву, продолжил: – Для начала послушаем нашу умную Машу. Потом кого-нибудь из тех, кто попроще… – и с выражением заранее ожидаемого разочарования уставился на Николаеву.