Они разошлись, и Виктор чуть не столкнулся с Галиной и поспешно – слишком поспешно – отвел глаза.
В рекреации он догнал «гонца Амура»:
– Эй, пацан, гоу ту до мэнэ!
Пацан остановился.
– Слушай, почта, ты девчонке записку передавал. У кабинета литературы только что. От кого?
Пятиклассник геройски надулся, как партизан на допросе в гестапо.
– Не скажу! Не имею права! Нас обязали хранить тайну переписки!
– Обязали, говоришь? Молодец, пацан! У тебя чистые валентинки есть? Да и номерок за одним давай.
Примостившись на подоконнике, он начертал прыгающими буквами: «Я счастлив тем, что есть на свете ты».
Подумал – и витиеватым росчерком подписался: «Свидригайлов, Аркадий Иванович».
Перегнув записку пополам, торжественно вручил «почтальону».
– Отдашь девчонке, про которую я тебя спрашивал. Запомнил ее? Смотри, не перепутай. Не сейчас, а на следующей перемене. Да, и вот еще… Если она спросит, от кого, молчи. Сам говорил: фирма тайну гарантирует. Все, свободен!
На истории Сашка спросил:
– Ты в конкурсе «Сударь и сударыня» участвуешь?
Виктор вспомнил, как «сударем» обзывался на него Митрич, и удивился:
– А это что за на?
– Мероприятие к 23 Февраля. Нужно подготовить сцену объяснения в любви из литературного произведения. Победители объявляются королем и королевой бала. Короче, мне Танька Кольченко предложила с нею выступать, и у нас проблема, какую сценку выбрать. Не подскажешь?
Виктор усмехнулся:
– Инсценируйте «Отелло».
– ?!
– А что? Ты – вымазанный сапожным кремом, в белой простыне, она – в пеньюаре, на кровати. Ты подходишь, говоришь: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» – и начинаешь ее душить, а Танька красиво бьется в конвульсиях, эротично взмахивая ногами…
Сашка обиделся:
– Я серьезно спрашиваю!
– Ах, значит, ты серьезно?! Ладно, не нравится «Отелло», инсценируйте признание Базарова Анне Сергеевне Одинцовой. Митрич будет в экстазе.
– А вот это классно! Балшойе сепсибоу, дарагой таварисч! – одобрил его выбор Сашка и призадумался, прокручивая в уме, каким из него получится Базаров.
Задумался о своем и Виктор.
Он и не предполагал, что когда-нибудь решится на объяснение с Галей, и испытывал неожиданное облегчение, выплеснувшись наболевшим на валентинке, как брадобрей в тростниковых зарослях из сказки про царя с ослиными ушами.
Вторая точка пересечения в расписании уроков 10-го «А» и 10-го «В» у кабинета математики не принесла ничего, кроме возможности увидеть Галю еще раз. Виктор не надеялся на ответ, наоборот, боялся его, но все равно испытал разочарование.