). Память одних записала, как лейтенант в советской форме будто бы расстреливал строй литовцев в живот, у других в толпе защитников стояли Ландсбергис и Буткявичюс, которых там точно не было, у третьих взрывались и убивали дымовые шашки… Что поделать: человеческие эмоции, наложенные на время и количество пересмотренных телепередач, могут дать самый поразительный результат.
И я это занятие бросила – пусть детали трагедии по крупинкам восстанавливают историки и прокуроры. Эта книга о другом – о той Литве, которая выросла на обломках конструкции, обрушившейся 25 лет назад, и о механизме политических репрессий, который включился там на удивление быстро. Чуть ли не в тот самый миг, когда на башне Гедиминаса взвился национальный литовский флаг.
Но вот вопрос: что делать с показаниями свидетелей, которых привел на свой суд Альгирдас Палецкис, – тех, кто запомнил картинку, которая не вписывается в отредактированный цензурой сюжет? Шансов заявить о себе в литовской прессе у них нет по той простой причине, что согласно закону об отрицании советской агрессии, отрицать эту самую агрессию нельзя, даже если ты лично сам наб-людал картину прямо противоположную.
Кристина Брадаускене, математик-программист:
– Услышав призыв Ландсбергиса защитить телебашню от захвата и узнав, что людей к ней свезли со всей Литвы, мы с – подругой сварили две кастрюли горячей еды и поехали кормить защитников. Атмосфера там была почти дискотечной – ровно до того момента, пока ребята из охраны края не сообщили, что танки движутся в нашу сторону, и не попросили нас взяться за руки. Потом мы услышали гул тяжелой техники и увидели, как со стороны жилых домов на полянку начали подниматься бэтээры и танки. Танкисты были виртуозы – я ужасалась, когда они на большой скорости ехали в направлении толпы и умудрялись останавливаться буквально в полуметре, и только инерция выдавала, какая у них была скорость. Я видела выстрелы, доносящиеся с дома напротив, они были видны в ночи, потому что стреляли трассирующими пулями. Если бы это были советские солдаты и нас давили бы танками – жертв было бы намного больше.
Павел Лагодный, бывший военный:
– В тот день Ландсбергис целый день выступал по телевидению и радио. Сам сидел в подвале, но призывал, чтобы все бежали к телебашне. Я тоже пошел посмотреть и видел, что начали стрелять с пятиэтажного дома номер 37 на улице, которая теперь называется улицей 13 Января. Были вспышки и падали люди – то ли они так прятались, то ли были ранены-убиты. На второй или третий день после событий я пошел в поликлинику. Иду и вижу столпотворение детей. Смотрю: у них сумка с гильзами. Я сам держал в руках гильзу от пули 16-го калибра, выстреленную, от ППШ с круглым диском, они были еще в войну и оставались на вооружении в армии до начала 50-х, современная армия их не использовала. Видел там и гильзы от винтовки Мосина. Жалел потом, что не взял. Хотя… Ну показал бы я сейчас суду эти гильзы – кто бы мне поверил?