− А что, хорошая идея, − заметил я, −
только боюсь, актриса в данную минуту мечтает расцарапать мне лицо.
Вечером того же дня мы должны были лететь
на гастроли в другой город.
Тимофей ждал нас на парковке,
предназначенной для жителей высотки. Не так давно он арендовал небольшой
современный автобус. Теперь, вместо старенькой «буханки», наши совместные
выезды совершались на этом автобусе. За рулем, как правило, сидел либо сам
Тимофей, либо Савелий.
− Ефим! – колотил в дверь его квартиры
Олег. – Черт! Где его носит?
Ефим не открывал, за дверью стояла тишина.
Кир попробовал позвонить ему на мобильный.
Изнутри квартиры раздалась трель, но трубку не взяли.
− Может уже вниз спустился, а телефон дома
забыл? – предположил Кирилл.
Я набрал Тимофея.
− Тимофей, Ефим в автобусе?
− Нет, он не спускался.
− Можешь взять у консьержа запасные ключи
и подняться?
Через восемь минут Тимофей показался на
семнадцатом этаже, где мы жили, вместе с консьержем. Последний открыл дверь в
квартиру Ефима запасным ключом.
− В отключке лежит, − озвучил Олег то, что
мы и так сразу поняли.
Наш друг опять сорвался.
Барабанщик похлопал его по щекам. Ефим
открыл глаза, блаженно улыбнулся и произнес загадочную фразу:
− Банан желтый и кожура у него толстая.
Потом закрыл глаза и опять отключился.
− Времени приводить его в чувство нет, −
сверился Тимофей с часами. – Опоздаем на самолет.
− Летим без него. Ромка ритм-гитару на
себя возьмет, − предложил Савелий.
− Оставлять Ефима одного нельзя. Ему может
прийти в голову продолжить банкет, − сомневался Тимофей.
− Тогда выносим его и запихиваем в
автобус. Глядишь, по дороге и очухается, − решил я.
Но пасынок мэра очухиваться не желал и
продолжал блуждать в своем наркотическом сне, счастливо улыбаясь. Тимофею
пришлось договариваться с охраной аэропорта, чтобы нам разрешили пронести парня
на борт самолета, где он и очнулся.
Ефим таращил свои большие глаза, не
понимая где находится.
− Парни! − вдруг возбужденно позвал он. –
Я ничего во сне не говорил?
− Пургу какую-то гнал, − злобно зыркнул на
него Олег.
− Что именно я говорил? Это важно, мне в
голову пришла гениальная мысль, но никак не могу ее вспомнить, − разволновался
Ефим, не обращая внимания на резкий тон барабанщика.
− Ты сказал, что банан желтый и кожура у
него толстая, − засмеялся Савелий.