Мы были в очень хорошей форме. Знали
сильные и слабые стороны друг друга. Постоянно репетировали и трудились
фактически круглосуточно. Новый материал рождался быстро, тщательно
обрабатывался и, как напишут в одной из рецензий на наш последний альбом − «конечный
продукт потрясал». Билеты на концерты группы «Оркестр» раскупались за один
день. Целый год практически без отдыха - круговорот маршрутов и отелей. Я купил
маме дом на берегу моря, а себе квартиру в таунхаусе.
Наш образ жизни настолько поменялся, что
его неотъемлемой частью стали тусовки и вечеринки. Журналисты старались заснять
каждый наш шаг. Как от рок-звезд, от музыкантов «Оркестра» ждали
соответствующих выходок, громких скандалов. Никто больше не хотел видеть в нас
обычных парней. И этот переход от статуса простого человека в статус звезды
подчас давался слишком тяжело. Слава одурманивала и не всегда было понятно, как
правильно вести себя и что делать. На сцене можно закрыться, отгородиться от
толпы гитарами, барабанами, микрофонами, но вне ее надо было либо снимать
маску, либо продолжать играть роль рокера.
Иногда напряжение доходило до такой точки,
что буквально все выходило из-под контроля. Мы срывались друг на друга, орали,
потом мирились. Самой частой причиной наших ссор являлось поведение Ефима. Он
мог не появиться на концерте, а мог появиться в непотребном виде.
Как-то, в наше отсутствие, Ефим пригласил
в репетиционную студию своих сомнительных приятелей.
− Рома, − позвонил мне Тимофей. – Я в
студии и тут полный бедлам.
− О чем это ты?
− Вся студия разгромлена. Судя по всему,
повеселились дружки Ефима.
− А сам он где? – начал закипать я.
− Спит на полу, завернутый в штору.
− Будем через двадцать минут. Попробуй
пока разбудить его.
− Это уже перебор, − первое, что произнес
Савелий, когда мы вчетвером зашли в студию.
Все стулья валялись сломанными. Вмятины на
стенах подсказывали каким образом они поломались. Шторы сорваны. На плакатах с
фотографиями «Оркестра» жирным синим фломастером нарисованы неприличные жесты.
Цветочный горшок с большим фикусом, который принесла сюда Катя, разбит
вдребезги, земля собрана горкой и в нее воткнута бутылка из-под спиртного. Сам
фикус болтается на люстре. На полу непонятная субстанция. Ею заливали костер из
нотных тетрадей. Почерневшие обрывки плотных нотных листов разлетелись по всей
студии. Но самым отвратительным являлось то, что изуродовали все наши
концертные инструменты. Вырванные гитарные струны, покалеченный клавесин,
поломанные на щепки барабанные палочки.