− Надеюсь, ты хорошую гостиницу
забронировал, − продолжал ворчать Савелий.
− Самую лучшую, − пообещал Тимофей.
− Ты не забыл, что мой отец просил
оставить билет на концерт для его друга из Абакана?
− Савелий, ничего я не забыл, − застегнул
Тимофей ремень безопасности на своем кресле, − Друг твоего отца предупрежден,
что билеты для него и его многочисленной семьи он может бесплатно получить в
кассе.
Самолет взлетел, Савелий успокоился, и мы
занялись кто чем. Дремали, читали, играли в карты, смотрели фильмы. Кир писал
очередную рецензию к книге. Я же увлекся программкой, которую мне скинула Катя.
Подставляешь свое фото, и программа подбирает для тебя тысячи вариантов
костюмов, образов и причесок. Когда рассматривал образ с пирсингом, решая
выходить так на сцену или не стоит, самолет вдруг сильно тряхнуло. Замигал
свет, но достаточно быстро восстановился. Две стюардессы, сопровождавшие наш
полет, выглядели вполне невозмутимо, и я расслабился. Но самолет тотчас
затрясло еще сильнее.
− Мы попали в зону турбулентности, −
спокойно произнесла одна из стюардесс. – Не паникуйте и оставайтесь
пристегнутыми.
Последние ее слова потонули в грохоте
падающих незакрепленных вещей. Самолет накренился и стал терять высоту. Я знал,
что воздушные ямы образуются над территорией с сильным температурным контрастом,
где земная поверхность прогревается неравномерно. Воздушные массы поднимаются
вверх с разной скоростью, самолет может провалиться в воздушную яму в этих
восходящих потоках и потерять высоту. Затем судно должно выровняться. Наверное,
в нашем случае так бы и произошло, если бы с полки для багажа не слетел штатив
от фотоаппарата. Он пролетел над креслами, где устроились стюардессы и
впечатался в иллюминатор.
Сила удара оказалась такой мощной, что, ко
всеобщему ужасу, стекло пошло трещиной. Над каждым креслом зависли кислородные
маски. Уши заложило от жуткого рева. Салон быстро наполнялся пылью и туманом,
что могло означать только одно - произошла разгерметизация. Схватился за маску.
Увидел, что Ефим, вместо того, чтобы надевать маску, зажимает уши руками.
Убедившись, что в мои легкие начал поступать кислород, отодрал руки Ефима от
ушей и натянул маску на него. Парень опять закрыл уши.
Самолет резко снижался. На борту взлетали,
ударялись и падали нам на головы все незакрепленные предметы. Я согнулся к
коленям, закрывая голову руками. В эти страшные мгновения я думал лишь о маме,
мне было жаль оставлять ее одну, кроме меня у нее никого нет.