Скрипнули стиснутые зубы, а горло сжал спазм.
Мельком отметил брошенный на меня недоумённый взгляд генерала.
Смотрит? Удивляется такому странному поведению? Плевать. Не хочу
больше играть. Не хочу! Хочу быть собой, а не жить по чужим
правилам! Устал! Устал…
На сжатую до белизны правую руку, ложится рука Аянами, с
тревогой смотрящей на меня. Её прикосновение дарит покой - хорошо…
Рей одна может разобрать, какие чувства сейчас полыхают во мне. Не
понять, но хотя бы разобрать. Я с ней действительно очень похож,
моя сестра могла бы быть именно такой – Первую я чувствую как часть
себя. Плохо, но чувствую – она тревожится, беспокоится, не
понимает… Не нужно, Рей, не грузи себя надуманными проблемами, с
которыми я так люблю возиться… Вот он весь я – придумаю себе
что-то, унесусь в дебри пафоса и высокопарности, да так там и
останусь…
Спокойно, Виктор, спокойно…
Десантник закончил песню, как будто что-то оборвал и быстрым
шагом ушёл прочь под громовые аплодисменты всех находящихся в зале,
в едином порыве поднявшихся со своих мест. Пересилив ставшие
отчего-то непослушными руки, я тоже захлопал, но вот сил встать с
места не было. Сбоку послышался быстрый обмен репликами между
Кацураги и Кондратенко:
- Он хорошо пел, этот офицер – мне очень понравилось, хоть я и
не понимаю вашего языка. Как его имя?
- Полковник Виктор Ярыгин, командир 83-й воздушно-десантной
бригады.
- Бригадный генерал вот так просто выступает перед офицерами? –
переведя для себя звание десантника, поражённо спросила Мисато.
- Он человек простой, - пожал плечами Кондратенко. – Его такие
вещи волнуют мало. Железный человек... Возможно вы разбирали один
случай там у себя в Академии - 2002 год, российско-афганская
граница, высота 666…
- «Холм Дьявола», кажется? Извините, подробнее не вспомню –
давно уже было…
- Две роты против трёх тысяч боевиков. Выжило только двадцать
шесть десантников, хотя их поддерживала и артиллерия, и авиация…
Ярыгин тогда командовал взводом.
- Вот как…
- …А теперь ответное слово предоставляется представителю
института НЕРВ – майору Кацураги.
Наш выход.
Встали, подошли вместе с Мисато к трибуне. Хорошо, что на ней
сразу два микрофона и плохо, что они так высоко – не по моему
нынешнему росту. Ладно, я не гордый – могу и на цыпочки слегка
привстать, чтобы средство донесения моего гласа в лоб не
упиралось.