Ничего обо мне и проклятьи подобных не зная.
Кто бы мне рассказал, что любовь так бывает слепа
И что столько прекрасного в ней безрассудства таится.
Но теперь ты со мной… Столь наивна, нежна и глупа,
Что не страхом, а страстью твоё подсознанье томится.
Мне так хочется крикнуть: «Беги и останься в живых!» —
Только руки всё крепче и крепче объятья сжимают.
Что ж, пускай будет так, как сама ты решишь за двоих,
А меня муки совести больше, чем «жажда» сжигают.
Спи, родная, теперь и не думай о завтрашнем дне.
Он в надёжных руках моих вместе с трепещущим сердцем.
Ну а ночью я вновь твой восторженный зритель в окне,
Жаль лишь только: ладоням твоим об меня не согреться.
Если б мареву сна был подвластен мой бдительный ум,
Если б древние веки сомкнула дневная усталость,
Мне приснилось бы море и дом, предназначенный двум.
Мне б приснилось, как ты в лунном свете нагая купалась.
Но сначала, пускай будет свадьба, алтарь и цветы…
Будет вальс при свечах… Всё, как память и сердце вещают.
Белла Каллен… Возможно, всё это – пустые мечты,
Только пальцы задумчиво перстень семейный вращают.
Спи, мой ангел, спи крепким младенческим сном.
Спи, моя ясноглазая хрупкая Белла.
Догорает последним виденьем рассвет за окном…
Эта вечность – для нас, если вечности ты захотела.