Ничего вразумительного не добившись расспросами, Фынтынарь достал мобильный телефон и начал названивать. Причем, разговаривал громко, основательно. Редактор из-за этого не мог работать. У секретарши предпринимателя Ангелины тоже зазвонил сотовый телефон. Отвечая, она вышла на балкон. Оттуда ее приглушенный голос никому не мешал.
– Вот, видите, как поступают воспитанные люди?
– А я, выходит, невоспитанный! – взвился художник.
Он позвонил еще несколько раз, но разговаривал уже не так шумно. А потом и совсем ушел. Редактор слышал, как Ангелина по телефону доложила об этом Владимирову, и тот вскоре вернулся в кабинет.
У Иванова даже мысли не возникло, чтобы предложить Фынтынарю сделать рисунки для газеты. Не воспринял он его как личность творческую. Скорее всего – как невоспитанного, самовлюбленного выскочку. А вот его приход помог ему вспомнить о своем сослужиыце. И он решил написать письмо Виктору Ерофееву. Адрес у него был, так как господин случай уже выполнил свою мистическую задачу.
…А было это так. В стране тогда только и разговору было, что о ГКЧП. За обедоенным столом в санатории тоже обсуждали это событие. Особенно горячо высказывалась симпатичная, высокая женщина средних лет. Она была членом партии, работала мастером смены на заводе. Они продолжили беседу, прогуливаясь по берегу лимана. При этом Тамара подробно рассказала о своем брате, художнике. О том, как ему не повезло на охоте: случайно убили одного человека. Какой он хозяйственный, какой у него ухоженный дачный участок. Только вот воруют все. Иванову надоело это слушать, и он сказал просто так:
– У нас во взводе тоже был свой художник – Виктор Ерофеев.
– Кто, кто? Какой он из себя?
– Высокий, симпатичный, скромный.
– Вы служили на Дальнем Востоке? В Биробиджане? С ума сойти! Ведь Виктор – мой брат! Вот я его обрадую! Это же чудо! Мы ведь могли и не встретиться, если бы меня определили за другой стол. Сколько же лет прошло, как вы демобилизовались?
– Больше сорока. Привет от меня передайте. Если не вспомнит, кто такой, скажите – комсорг взвода. Тот, кто при построении стоял на левом фланге.
Из Украины в город Орджоникидзе, теперь уже Владикавказ, и обратно полетели письма с самыми теплыми воспоминаниями о службе в армии, о солдатской дружбе. В то время служили по три года. После учебного полка Петр продолжил службу в маленькой часть под Хабаровском, а Виктору довелось служить в самом городе. Там его почти женили на дочери старшего механика судна. И жил бы он вместе с тестем и тещей на берегу Амура в роскошном бревенчатом доме. Но за три с лишним года армейской жизни соскучился по родителям, по родным местам. Позвал девушку с собой. А невеста отказалась ехать в Осетию. И Виктор сделал вывод, что любви, как таковой, «ни я, ни она не испытывали».