Янис открыл глаза. Солнечный луч, пробивавшийся сквозь листву деревьев и соломенную крышу хижины, то исчезал, то появлялся вновь, как будто играя с ним. Он невольно прищурился и прикрыл глаза правой ладонью. Янис – молодой человек лет семнадцати – восемнадцати, высокого роста и с развитым не по годам телом, вскочив на ноги, улыбнулся солнцу, встряхнул головой. Его волосы белого цвета, едва доходившие до плеч, были слегка растрёпаны. Смуглая загорелая кожа сильно контрастировала с волосами, бровями и глазами, бывшими одного цвета. Белая радужная оболочка глаз, окружавшая зрачок, пугала и завораживала одновременно. Губы, немного светлее цвета кожи, сливались в тонкую линию. На худощавом лице слегка выступали скулы. Юноша был одет в штаны и рубаху светло-серого цвета, сшитые из материала, подобного мешковине и приятного телу, подчеркивающие его не по годам мускулистую фигуру. Янис крадучись подошел к дверному проёму и выглянул на улицу, за что тотчас же поплатился – поток воды окатил его с головы до ног. Сразу после этого раздался звонкий детский смех, топот босых ног и звук скрипа ручки ведра, удаляющиеся от хижины.
– Умыла! Умыла!
– Эльза, вот я доберусь до тебя, озорная девчонка! – рассмеявшись, закричал Янис, и побежал на звук шагов вниз по тропинке. В ответ опять раздался звонкий смех.
Хижина с соломенной крышей, стены которой были свиты из веток произраставших рядом деревьев, находилась в живописном месте посреди девственного леса, на возвышенности, недалеко от начинающейся горной гряды. На подоконнике единственного окна без створок в виде грубо изготовленной доски с трещинами от времени располагался прозрачный кувшин с водой, в который был бережно поставлен букет лесных цветов, источающих чудесный аромат свежести. Убранство было небогатым: четыре, свитых из тех же, что и хижина, веток невысоких топчанов, покрытых соломой, с одного из которых соскочил Янис. Посредине комнаты стоял импровизированный невысокий стол, представлявший собой камень с практически плоской верхней гранью (скорее всего, хижина изначально строилась на месте его расположения, так как на вид он казался неподъёмным). Причем расположен он был таким образом, что можно было принимать пищу, сев на любой топчан. Глиняная посуда, изготовленная, по всей видимости, самими проживающими, а также деревянные ложки были аккуратно сложены на столе. Сразу было видно, что обитатели жилища живут охотой: на стенах по всему периметру на своеобразных креплениях размещались различных размеров капканы, ножи, лук и стрелы, несколько креплений пустовали. Справа от входа, к противоположной от окна стене, снаружи, были прислонены орудия лова рыбы. Чуть дальше, прикрепленная к стене, висела аккуратно сложенная, узловатая рыболовная сеть ручной работы. Три деревянных ведра у входа, опоясанные железными полосами на заклёпках, кострище с тлеющими угольками, от которых поднимался едва уловимый дымок, с подвешенным на двух рогатинах и палке котелком и топор, воткнутый в кряж для колки дров, завершали картину быта. Что же касается окрестностей, то ниже, метрах в ста пятидесяти, протекала, начинающаяся где—то в горах, кристально чистая река, уносившая свои голубые прозрачные воды в живописную долину, так же покрытую лесом. Очень далеко, в конце долины, которую только возможно было охватить взглядом, угадывался силуэт кроны огромного дерева, сильно возвышавшийся над остальным лесом, превосходя его размером втрое, а то и вчетверо. От хижины к реке вела извилистая тропинка, огороженная по бокам плетёным из веток заборчиком, доходящим до колен, достаточно широкая, чтобы по ней можно было свободно пройти втроём. Трава была аккуратно пострижена как у самой хижины, так и на протяжении всего пути от хижины до реки за заборчиком. Видно, что по этой тропинке часто ходили, так как трава на ней практически не росла, оголяя примятую землю, изрезанную выступающими корнями вековых деревьев. А у самой реки, на тропинке, ведущей на небольшой пляж, уже появлялся песок. Справа и слева от тропинки, выходящей к реке, располагались небольшие пологие обрывы, метров по пять в высоту, обозначающие размер реки при максимальном её разливе, при котором пляж оказывался полностью скрыт водой.