Мало кто оставался на этот поединок – Перворожденные не страдали малодушием, но и к нелепой смерти особой тяги не имели. Уйти сейчас не считалось позором. Такова воля Богов.
Но Марен не уходил. Напротив, сделал шаг вперед, давая понять, что готов поспорить с Богами, что Судьба явно заблуждается на его счет, что Богиня Инниут, ревностно следящая за Линиями Жизни, где-то просчиталась, недоглядела.
Теперь принц по достоинству оценил всю насмешку выпавшего номера… Тринадцать Старших Богов, что правят Миром с его Рождения; тринадцать Древних драконов, что вселяли ужас во все живое, когда Мир был еще совсем молод; тринадцать ледари, что провожают достойных воинов в Имале… Даже теалар состоит из двенадцати итларов и одного итлаира [воинское звание, десятник].
И сейчас, по воле тех же Богов, Марен остался один у края песчаной арены с зажатой в руке додревней руной, высеченной на кости: «сеан офано толеф» – что означает «первый над двенадцатью»… Руна Айдомхара, как зачастую ее называют. Сейчас она редко используется, но в крепости Атеом традиции крепки, как нигде в Ардегралетте.
– Ты осознаешь, что тебе предстоит? – спросил главный наставник, разглядывая Марена.
И пусть лицо принца скрывал платок, сапфировый взгляд говорил лучше всяких слов.
– O mor om ondir ed ul rased ituen rolog, [С мечом в руках, я приму свою судьбу], – спокойно ответил юноша.
– Что ж… – протянул главный наставник Терин, чуть прищурившись, и обратил взор на арену: – Начинайте.
Мечи сшиблись в то же мгновение, «пение» разнеслось по двору, отражаясь от каменных стен. Юноши закружили в смертельном танце, клинки засияли стальными полукружьями…
Но никто из учеников не следил за боем. Все глаза разглядывали невысокого Перворожденного, оставшегося последним у границ арены, что принял вызов Судьбы… Инниут строга к тем, кто пытается ломать предначертания. Говорят, даже Великий Воин не сумел избежать ее кары.
Ученики тихо перешептывались. И, судя по всему, уже предвкушали кровавое зрелище.
При желании принц мог бы услышать, что они шепчут друг другу, но такого желания не возникало – он наслаждался звонкой «песней», что всегда так очаровывала и завораживала.
…«Двадцатый» безоговорочно победил соперника, но на этот раз толпа не разразилась приветственным гулом – лишь одинокие выкрики; и в воцарившейся тишине, казалось, еще звучат стальные отголоски.