Скрипнула дверь, и горькие раздумья Алана прервал сонный голос Эдиты:
– Простите. Я не поняла. Вы хотите завтракать?
– Да! – раздраженно бросил Алан, стащив с головы простыню.
– Но сейчас полночь, я принесла початую бутылку вина.
– Давай, – приказал Алан и, приподнявшись, выбил пробку из бутылки и отхлебнул из горла. – Чего стала?! Брысь в постель, – заорал он на Эдиту, вытирая рот белоснежной шелковой простыней.
Девушка выключила ночник. Затем послушно легла на спину и, взявшись за края простыни, натянула ее на голову. Так Эдита обычно демонстрировала хозяину свою обиду на него.
«Черт с тобой!» – подумал Алан и, сев на край кровати, надел черный шелковый халат.
На ходу завязывая пояс непослушными пальцами, он подошел к окну и застыл, глядя на огромный диск луны, светящий прямо на него. Алан протер глаза. А он-то, чудак, подумал, что это светит солнце. Да, с наркотиками пора завязывать. Иначе… Он не мог двигаться, зачарованный ночным пейзажем. Ему казалось, что его самого не существует, что он растворен в этом застывшем подлунном мире. Черно-серебристая гладь моря лежала неподвижно и походила на космодром, где устремились в небо, будто ракеты, островерхие скалы. Ни дать ни взять сюрреалистический пейзаж. И только плеск волн, едва доносившийся откуда-то снизу, не давал забыть о реальности. Алан уже не мог спать. Он вышел на видовую площадку, окунувшись в аромат цветущей магнолии, которая росла возле забора, подсвечиваемого фонарями, и закурил. Какая-то ночная мошка влетела ему в глаз. От неожиданности он зажмурился. Когда прошли неприятные ощущения, он открыл глаза и заметил три тени, метнувшиеся к дому. Подойдя ближе к балюстраде, Алан успел различить три человеческие фигуры, одежда которых отсвечивала зеленым светом, наверное, это были какие-то блестки. Он вновь закрыл глаза. В этот раз он открывал их медленно. А для большего ощущения реальности даже ущипнул себя. Ну конечно же, никого нет! Алан отнес странное видение с зелеными человечками к алкогольному опьянению. Выкурив сигарету, он плюхнулся в кресло, стоящее сбоку от окна его спальни, и задремал, убаюканный шелестом волн и обласканный легким бризом.
Пренеприятнейшее ощущение заставило Алана проснуться: онемела рука, на которую он склонил голову. В полусонном состоянии он принялся ее растирать, только сейчас ощутив холод. Придется идти в комнату. Он тяжело поднялся с кресла. Сильно болела и кружилась голова. Еле добравшись до кровати, Алан повалился на нее. Тотчас перед глазами поплыли разноцветные круги, и он забылся в мучительном сне.