– Соня, мы будем не одни? – многозначительно улыбнулась Витка, глядя на меня.
– Не зна-аю, – раздумывая, кто бы это мог быть, протянула я. – Женя по всему миру ловит похитителей шедевров, мама у приятельницы, – уже полушепотом добавила я и медленно направилась к двери, чувствуя за спиной дыхание подруги.
Перед самой дверью я так резко затормозила, что Виткины «рожки» вонзились в мой затылок и запутались в волосах.
– А давайте не будем открывать, – предложила Жанна, пришедшая нам на помощь.
– Правильно, девочки. Открывать не будем, – согласилась с подругой и Лилька, наблюдавшая за нами из комнаты.
Вдруг за дверью раздался чей-то возмущенный голос, вскоре перешедший в неистовый крик.
Мы прислушались.
– Как это «не будем открывать»?! А?! Ишь ты, «не будем открывать»!!! – возмущался голос за дверью.
– Что вам надо? – спросила я, пытаясь выбраться из рук Жанны, которая скрупулезно работала над освобождением моих волос от злополучного новогоднего украшения.
Голос непрошеного гостя, как ни странно, показался мне знакомым. И я, наконец, освободившись от «рожек», прильнула к «глазку».
Из-под совершенно мокрой вязаной шапки неопределенного цвета на меня гневно смотрели круглые карие глаза подростка. Его преогромный синий от холода нос, достигший в «глазке» размеров баклажана, то уменьшался, то увеличивался в зависимости от того, насколько близко незнакомец подходил к двери. Его губы, похожие на гигантский вареник, что-то беспрестанно выкрикивали.
Я же всматривалась и всматривалась в лицо «гостя», перебирая в уме всех знакомых, имеющих детей подросткового возраста.
«Да нет, не может быть!» – вдруг осенило меня. – Дина, это ты?! – закричала я, все еще не веря своим глазам.
– Нет, блин, Дед Мороз с косичками, – раздался возмущенный голос из-за двери. – Снегурочка с усами, – не унимался он.
– Динка!!! – радостно воскликнула я и, отворив дверь, бросилась обнимать изрядно продрогшую подругу. – Я думала ты в Италии, а ты…
– Позже расскажу… Я уж… грешным делом… представила, как в новогоднюю ночь упаду здесь… прямо перед дверью… на родине… смертью храбрых, – бубнила обиженная Динка, целуя меня в обе щеки трясущимися ледяными губами. – Принимай багаж… дай чая… самого горячего… замерзла до жути.
Я взяла огромный пакет и сунула его Вите. Затем сняла с Динкиного плеча коричневую кожаную сумку и передала Жанне, сама же, схватившись за лямку, затащила в коридор потрепанный синий рюкзак.