– Пусть забирают свой труп!, – раздражённо проревел таксист, высаживаясь, и с грохотом захлопнул разболтанную дверцу автомобиля, так что тысяча человек, спящих в окрестных домах, нервно вздрогнули под своими одеялами.
Мы вошли. Офицер в серой форме с красными погонами, перетянутый новенькими ремнями, с непокрытой головой (фуражка лежала на столе) сидел за стеклом в казённом помещении. За спиной офицера висели плакаты. Углы его рта были тоскливо опущены вниз – розовощёкое лицо парня, мающегося бездельем. Он поднял на нас скучающие глаза.
– Слышь, начальник, там у тебя на Ленинградском у гастронома труп лежит!, – наваливаясь плечом на стекло, сказал таксист. – Вот малый его нашёл.
– Труп опять.., – эхом откликнулся лейтенант. – С разбитым затылком?
– Ты откуда знаешь?, – удивился таксист. – Сам бил?
– Пятый уже за ночь!, – вздохнул офицер, смиряясь с необходимостью что-то делать. Он встал, распрямляя затёкшую спину, и я услышал лёгкий хруст его суставов, и поплыл по комнате сильный запах одеколона «Шипр», перемешанный с запахом новенькой кожаной портупеи. Спазматический зевок стал раздирать его рот. – Эааах! Скачки сегодня были. Они выигрывают и идут в ресторан, а он смотрит, кто гуляет, и подлавливает их, – наивным детским языком пояснил он нам, глядя на нас голубыми честными глазами. – Правда, что ль, труп? Проверяли?
– Я давление ему не мерил!, – хохотнул таксист. – Предыдущие твои как? Под чистую?
– Двоих под чистую. Двоих в Склифосовского увезли, за жизнь их борются, – он уже нажимал какие-то кнопки и брал трубку. – Да. Шестьдесят восьмое. Да, опять. Пауза. – Ну, а ко мне какие претензии? Он мне заранее не докладывает, скольких решил пришибить. Может, и ещё будут. На Ленинградском, у гастронома. Он послушал. – Ну, как у тех, затылок. Положил трубку. – Одинаково он бьёт, – пояснил он нам опять как-то по-детски. – Подходит сзади и молотком по затылку. Он помолчал, продел большие пальцы под ремень, прогнал их в стороны, разгоняя складки – и доверчивым взглядом ребёнка попросил у нас поддержки. – А может, не молотком, а кирпичём? Завернул кирпич в полотенце и носит его в портфеле, а? Может такое быть? Как вы считаете, может?
– В этом городе ночью может быть всё!, – вдруг злобно крикнул таксист, возвращаясь к своему прежнему раздражённому состоянию короля ночи, и огласил стены отделения милиции громким коротким матом. Лейтенант робко и застенчиво глянул на него. – Пошли, парень, не наше дело им трупы по улицам собирать!, – ругался он, шагая к двери и громко хлопая ей. Он производил впечатление человека, который назло другим хочет произвести как можно больше шума. Мы сели в «Волгу», стоявшую с работающим мотором, и понеслись к проспекту.