До того, как заняться боксом, Андрей занимался самбо и дзюдо. Теперь эти навыки ему пригодились. Он перевернул противника лицом к земле, сел ему на спину и, зажав его стопу подмышкой, начал заламывать ее назад. Уголовник заорал от боли. Андрей отпустил его и поднялся. Пара ударов ногой в голову, пожалуй, довершили бы дело, но Андрей всегда чувствовал тот момент, когда надо остановиться, чтобы не стать убийцей беспомощного человека. Пусть этот человек и не вызывал у него в тот момент никаких чувств, кроме ярости.
Вскоре Андрей вернулся в Москву – начиналась учеба.
Мама осталась отдохнуть в этом райском уголке еще на две недели. Ей было хорошо в Абрамцево – готовить и стирать не нужно, рядом лес, который она так любила. Ее безопасность обеспечивал большой пес Мотя. Кличку ему придумал Андрей, когда пес первый раз подошел к ним на лесной лужайке. «Ничего себе, – сказал Андрей, глядя на большую лохматую собаку, – настоящий волк. Или вульф, вольф, как говорят немцы». Подумал и добавил: «Вольф, Вольфган. Вольфган Амадей Моцарт! Давай назовем его Моцарт? – предложил он и тут же поправился, – нет, Моцарт слишком торжественно. Лучше – Мотя». Так пес в считанные секунды получил новую кличку. Его прежнее имя так и осталось для них загадкой.
Мотя здорово привязался к ним, особенно к матери. Та всегда приносила ему что-нибудь из столовой. С утра он уже ждал ее у выхода из дверей пансионата и затем целый день сопровождал повсюду.
Мама писала стихи и рассказы. Она любила работать в лесу, на природе. Когда она раскладывала свой складной стульчик где-нибудь на лесной поляне, чтобы написать новое стихотворение или рассказ, Мотя чинно ложился у ее ног, охраняя ее покой. Однажды ему на деле довелось доказать свою преданность. Как-то в лесу к ней попытался приблизиться какой-то подозрительный тип с расширенными зрачками наркомана. Мотя мгновенно вскочил на ноги и зарычал так, что тип поспешил ретироваться в глубь леса.
В итоге, Андрей счел, что маму определенно можно оставить на попечение персонала пансионата и Моти.
…Когда он приехал навестить ее, местные ребята рассказали ему, что после драки зэк три дня провалялся дома в кровати с синим, опухшим от гематом лицом.
…Менеджер в галстуке напомнил ему и того зэка, и армейских «стариков», про которых ему в свое время рассказывал Гена, да и кто только еще не рассказывал. Андрей почувствовал, как закипает в нем «ярость благородная». Из района диафрагмы она поднимается к голове и начинает понемногу клокотать там.